Читать «Дикие истории. Дневник настоящего мужика» онлайн - страница 53

Хомкино колесо стояло посреди пустого Хомкиного мира, как колесо обозрения на центральной площади Припяти. Я чуть не плакал. Плакал бы, если бы не запрет на это дело со стороны бабушки. Но делать нечего. Простились. Вечером из комнаты послышались привычные звуки. Маленькие лапки елозили по стеклу. Мы бросились смотреть. Точно Хомка. Он старательно скреб по стеклу, но не внутри, как привык, а снаружи. Мы были поражены: бунтарь не только хотел домой, но и вернулся. Я подсадил своего дружка в аквариум, тот бросился к еде, но делал странные движения.

Хомяк пихал все в рот, но не глотал, как обычно, а набивал в защечные мешки. Он забил за щеки весь корм, который оставался в аквариуме, и тяжелой походкой двинулся к своей кровати-варежке. Но не лег в нее, а стал пихать постель за щеку…

— С ума сошел, — сказала мама.

И мы с ней согласились.

— Свобода его опьянила, — сказала бабушка.

Я ничего не сказал. Я был просто рад, что Хомка жив и вернулся. Между тем хомяк очень изменился в пропорциях. Глаза на впалой мордочке почти исчезли и превратились в щелки. Рот стал огромным, не закрывался. Щеки свисали и волочились по полу. Хомка то и дело двумя руками закидывал их за спину. Он пошел на выход. Уверенно поднялся по газетной лестнице до самого края. Я снял его на пол, чтобы он не разбился. И хомяк медленно, волоча щеки, скрылся под диваном.

Да! Вы поняли все правильно. Он приходил за вещами. Взял все, что ему было дорого, и ушел. Мы были растроганы такой принципиальной независимостью грызуна, но Хомку вернули на прежнее место жительства. С тех пор я всегда рвал ему «Советскую Россию».

«Из ссаных обрывков лестницу в небо не построишь», — подумал я и вытер руки об штаны.

НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА ВСЕГДА ЦЕНИТ СВОЮ НЕЗАВИСИМОСТЬ

Глава 11

Звери-господа

В 1987 году я выпросил у бабушки котенка. Точнее, мы с мамой выпросили. Она тоже хотела, а бабушка, по непонятным причинам, была против. Мы поехали за ним на Птичий рынок. Но не туда, куда рынок загнали тогдашние московские власти, а на настоящий Птичий рынок. На Таганку. На Нижегородскую. К Скотопрогонной. Ходить туда надо было по утрам в выходные. В пять начало, к полудню уже все расходятся.

НА МНЕ БЫЛА ОТЦОВСКАЯ КОЖАНАЯ КУРТКА И КИРЗОВЫЕ САПОГИ НА ПЯТЬ РАЗМЕРОВ БОЛЬШЕ, ЧЕМ НАДО. ТАК Я, ПО МОЕМУ МНЕНИЮ, БОЛЬШЕ ПОХОДИЛ НА МУЖИКА.

Рынок видит своих клиентов. Не прошло и минуты, как все продавцы знали: один котенок сегодня будет куплен. Им оставалось только решить, кто получит барыш. Кошки тогда были товаром неходовым. Всем нужно было котов. И потому самок среди продаваемых не обнаруживалось.

Очень нам понравился один. И цена хорошая. Рубль. Уже почти взяли. Тут подошла моя бабушка в светло-серых лайковых перчатках. Указательными и большими пальцами она раздвинула задние лапки.

«Это, по-вашему, кот?» — саркастически спросила она у хитрющего продавца и оттопырила мизинцы. Не дожидаясь ответа, она отпустила лапки. «Кошчёнка, Таня!» — брезгливо объявила бабушка. Так мы браковали одного за другим. Точнее, одну за другой…