Читать «Крепче брони» онлайн - страница 31

Из письма А. Рыбаченко.

Это было в начале октября сорок второго у села Распопинского под Клетской. Серьезное боевое испытание Анки-пулеметчицы, за которое она была награждена орденом Красной Звезды.

Но до получения этой награды Анне предстояло пережить самое страшное, что может произойти.

5

Весь декабрь сорок второго года 40-я гвардейская стрелковая дивизия вела бои за Обливскую.

Анна Рыбаченко прибыла к нам из госпиталя в начале месяца и была назначена командиром пулеметной роты учебного батальона.

…Нужно было овладеть небольшой высоткой у хутора Фролов, которая очень мешала продвижению вперед. Рота Рыбаченко получила приказ — поддержать огнем наступающие подразделения. Пользуясь темнотой, она выдвинулась вплотную к немецким окопам. Наступление, однако, было отменено, поскольку немцы обнаружили наступающих (близился рассвет) и открыли по ним сильный ружейно-пулеметный и минометный огонь. Но пулеметная рота завязала бой с противником. Бой — в нем немцы использовали даже самолеты — был ожесточенным. Рота, обескровленная в предыдущих схватках с врагом, погибла.

Хотя тела Рыбаченко и находившегося в роте ответственного секретаря партбюро батальона И. Троякова обнаружены не были, все решили, что они погибли.

Дивизия между тем пробивалась к станице и 31 декабря вошла в нее. 1 января 1943 года я побывал у нового командира 111-го гвардейского стрелкового полка, который по случаю победы (этот полк первым ворвался в Обливскую) справлял новогодний праздник.

Здесь мне и передали это письмо:

«Дорогие товарищи!

Расскажите всем, как в неравной борьбе пали 20 гвардейцев-храбрецов, отстаивая каждую пядь родной земли. Пусть близкие, друзья, товарищи на мгновение склонят головы, почтут память товарищей. И если в их смерти виновна я, как их командир, то прокляните меня, как убийцу.

Мне был дан приказ занять в 5.00 высоту 106,0. Хорошо изучив местность и обстановку, мы двинулись в путь. До вражеских окопов было 700–800 метров. Приблизившись на расстояние 20 метров, приняв боевой порядок, рота залегла, не замеченная врагом. Мы поджидали 2-ю стрелковую роту, но она, обнаруженная противником, отошла на исходные позиции. В это время вспыхнули вражеские ракеты. Немцы, заметив нас, с криком разбежались по окопам и открыли огонь. С наблюдательного пункта командира батальона дали сигнал к отходу. Но идти назад, когда рассветает, когда мы будем скошены огнем, не истребив ни одного врага, казалось мне безумным. Я дала команду зарядить пулеметы, противотанковые ружья, приготовить гранаты. Потом мы ринулись на штурм вражеского дзота. Взрывы гранат. Могучее гвардейское „ура“. Мы во вражеских окопах, которые набиты трупами немцев. Дзот разрушен. Вдруг прекращается огонь из двух ПТР, их расчеты погибли. Тогда стало ясно все. Слева и справа метрах в пятидесяти два дзота, о них никто не знал. Ливень пуль хлынул на нас. Мы залегли. Началась ожесточенная перестрелка. Возле меня что-то грохнуло, в глазах потемнело, и я потеряла сознание. Когда пришла в себя, стояла зловещая тишина. Осмотрелась. Лежу на трупах немцев в окопе. Но я не одна. Старший сержант Кузьмичев ведет прицельный огонь в ходе сообщения и отсчитывает: шестой, седьмой, восьмой… Ответственный секретарь партбюро батальона старший лейтенант Трояков наблюдает за полем боя и хладнокровно ведет огонь из пистолета.