Читать «От тьмы – к свету. Введение в эволюционное науковедение» онлайн - страница 153

Дисциплинарная структура науки, вытекающая из структуры объективного мира, выступала в древности в качестве мощного фактора в формировании у людей научной картины мира. Она получила высшее развитие в поэме Лукреция «О природе вещей», однако в Средние века она была по существу вытеснена её религиозным аналогом.

Здесь не место останавливаться на сложнейших перипетиях, которые происходили между научным и религиозным мировоззрениями на протяжении многих столетий. Важно, однако, отметить, что их не следует абсолютно противопоставлять друг другу. Это тем более необходимо, что в Средние века произошёл синтез христианской теологии с греческой философией – сначала с неоплатонической (идущей от Плотина, ок. 203–270), а позднее – с аристотелевской. Результатом этого синтеза стала христианская философия. Её самыми крупными представителями считают Аврелия Августина (354–430) и Фому Аквинского (ок. 1226–1274).

Блаженный Августин, как, впрочем, и другие отцы церкви, всю свою жизнь во Христе был охвачен одной, но пламенной страстью – ответить на вопросы, поставленные в науке, согласовать с Библией. Чтобы показать, как он это делал, возьмём пример с категорией времени. Авторитет Священного Писания был для Августина превыше всего.

Всякий здравомыслящий человек не сомневается в вечности времени. Но в Библии говорится «вначале сотворил Бог небо и землю». Следовательно, рассуждал Августин, «вначале, не было ничего – в том числе и времени». «До творения Твоего, – обращается он ко Всевышнему, – ничего не было, кроме Тебя… Нет никакого сомнения, что мир сотворён не во времени, но вместе со временем» (Онтология мировой философии. Т. 1. Ч. 2. М., 1969. С. 585; 589). Теология здесь явно господствует над наукой.

Если Августин Блаженный решал проблемы науки с богословских позиций, то Фома Аквинский стал решать проблемы богословия с научных позиций. Он стремился ввести теологию в состав научных дисциплин. Свою главную задачу христианский философ видел в том, чтобы научно обосновать существование Бога.

В «Сумме теологии» Фома указывает на пять путей к доказательству бытия Бога. Первый из них – самый важный. «Всё, что движется, должно иметь источником своего движения нечто иное, – рассуждал богослов. – Но невозможно, чтобы так продолжалось до бесконечности, ибо в таком случае не было бы перводвигателя… Следовательно, необходимо дойти до некоторого перводвигателя, который сам не движим ничем иным; а под ним все разумеют Бога» (там же. С. 829).

Как видим, Фома весьма искусно использует здесь идею Аристотеля о божественном перводвигателе. Порочность этой идеи заключается в признании исключительно внешних источников движения и в абсолютном отрицании его внутренних источников. На подобной односторонности держатся у Фомы и другие его пути к доказательству бытия Божьего.

Оппозиционную точку зрения по отношению к Фоме Аквинату занимал Роджер Бэкон (ок. 1214–1292), который опирался в своих трудах не только на учение Аристотеля, но и на концепцию «князя учёных» Ибн-Сины.