Читать «Тритогенея Демокрита» онлайн - страница 9

Двери пастады, ведущие во двор, были распахнуты и занавеси подняты. На высоких медных подставках горели масляные лампы, распространяя пряный аромат. Через раскрытые двери и высокие окна в зал вливался воздух, принося запахи сада, теплой земли и готовящейся пищи: во дворе на вертелах над углями жарились зайцы, посыпанные ячменной мукой, жирные гуси, пеклись на медных листах пироги с творогом и квасные хлебы, в котлах в оливковом масле тушилась свинина, кипели в жиру начиненные кровью и чесноком колбасы.

В зал, уставленный ложами и столиками, на которых стояли кратеры и сверкали отделанные серебром рога для вина, уже были внесены амфоры с вином. Подбоченясь, они стояли в ряд, прислоненные к стене, и дышали из узких горловин дурманящим запахом.

Гости мыли руки над лоханью, посмеивались в предвкушении обильного угощения.

Дамаст указывал каждому его ложе, подводил к нему гостя, приглашал ложиться. Старший брат Геродот занял первое из шестнадцати лож, расставленных веером изголовьями к очагу, и, значит, разносящие пищу и вино рабы должны были подходить прежде всего к Геродоту; Дамаст занял последнее, отделенное от ложа старшего брата лишь узким проходом. Ложе Демокрита было вторым после ложа Геродота. Дальше возлежали софист Протагор, поэт Диагор, родственники и друзья дома Дамаста.

Пока все устраивались, на столиках появились плетеные корзины с горячими хлебами. И не успели еще гости надышаться хлебным духом, как кравчий внес, держа над головой, огромный поднос, на котором возвышалась пирамида, сложенная из обжаренных гусей и зайцев. Старший брат Геродот взял одного гуся и одного зайца и подал их Дамасту. Еще одного гуся и одного зайца Геродот оставил на своем столике, который был общим для него и для Демокрита. Едва кравчий направился к другим ложам, вошли еще двое слуг, неся на длинном вертеле кольца горячих кровяных колбас. Геродот рассек ножом два кольца. Одно снова передал Дамасту, другое оставил для себя и Демокрита.

Яства были обильно политы жиром, так что гости едва успевали промокать хлебными мякишами струйки жира, стекавшие по рукам от запястий к локтям. Жирные мякиши, как и кости, бросали на пол собакам, которых впустили в пастаду со двора.

Насыщались хоть и не молча, но все же общего разговора не было: перебрасывались словами, шутками, покрикивали на собак, тянувших морды к пище на столах. Старший брат Геродот вообще не проронил ни слова до тех пор, пока Демокрит не спросил его:

— Не болен ли ты, брат?

— Да, — со вздохом ответил тот, перестав есть. — И хочу просить тебя о помощи. Меня замучила трясучка. Наши лекари все бездарные. Ты же, я слышал, гостил у знаменитого Гиппократа, читал его труды и беседовал с ним. Я перепробовал все снадобья и спал в храме Асклепия. Но болезнь не оставила меня.