Читать «В поисках мальчишеского бога» онлайн - страница 34

В общем, так и закончился инцидент. На официальном уровне к нему больше не возвращались.

На ловца и лодка плывёт

– Ну, что у тебя с днём рождения? – спросил Борис. – По-прежнему переживаешь?

На эту тему я отмалчивался. Мне казалось, взрослые не очень-то понимают, почему я так волнуюсь из-за праздника. Как им объяснить, что ждёшь его целый год, ждёшь, а в последний момент вокруг даже нет друзей, которые могут тебя поздравить? Не привезёшь же их издалека. И к ним не съездишь.

Я промолчал. Борис не стал настаивать. Просто налил чая, поставил стакан передо мной. И после большой паузы, во время которой можно было и забыть, о чём мы говорили, добавил:

– Человек сам создаёт себе праздник. Где бы он ни был. Книжка такая есть – «Праздник, который всегда с тобой». Там, конечно, про один город написано – про Париж. Но вообще-то настоящие праздники – это те, что не зависят от обстоятельств…

И он, взяв свою чашку, занялся тумблерами и приборными лампочками, что мигали вокруг. А я просто сидел рядом, пил чай и смотрел за мелькавшими огоньками: где-то далеко-далеко за ними были люди, которые тоже хотели видеть близких и слышать их голоса. Может, кто-то из них живёт в Париже или ещё где-нибудь. И, возможно, у кого-то из них тоже скоро день рождения. И они ждут его так же, как я.

С этими размышлениями я иногда приходил на реку, что впадала в океан километрах в двух от Цыпа. Настоящего спиннинга у нас по-прежнему не было, но с моим опытом вполне хватало и самодельной конструкции.

После нашего с отцом выхода в море я многому научился. Вставал на валуны, наполовину сидящие в воде, и закидывал леску с хлебным мякишем в воду. Потом Сан Саныч подарил мне старенькую почерневшую блесну и выдал пасту ГОИ. Как я потом выяснил, это означало «паста Государственного оптического института». Но это название произносили слитно как «пастагой». Я впервые слышал это слово, и оно мне понравилось и казалось настоящим.

Часа за полтора с помощью «пастагоя» я натёр блесну кусочком войлока до более-менее блестящего состояния и пользовался ею. Хотя рыба всё равно не ловилась. Как объяснили старожилы, на выходе в море поймать её трудно. Но я и не расстраивался. Мне нравился сам процесс. Стоишь себе над рекой, смотришь по сторонам, вода бежит по камням, а ты – часть этого мира, в котором никому ничего не надо доказывать, всё находится на своём месте и не залезает на чужую территорию.

В очередной раз, не поймав ничего, я уже готовился смотать нехитрое рыбацкое снаряжение, как выше по течению реки появилась современная надувная лодка с яркими бортами. Не чета старым облезлым деревянным карбасам, прогнившие остовы которых то там, то тут валялись на берегу.

Лодку несло в открытый океан. Потом она наткнулась на камень и на секунду остановилась, словно в нерешительности. Затем течение развернуло её, потянуло в сторону, в водоворот, закрутило и подтолкнуло к моему берегу.

Брошенная лодка не может означать ничего хорошего. Воображение уже рисовало страшные картины. Откуда она взялась? Где её хозяин? Что с ним произошло? Ответов не было. Но вскоре они нашлись.