Читать «Создатели и зрители. Русские балеты эпохи шедевров» онлайн - страница 27

Не повезло. На место главного балетмейстера в Петербург пригласили хореографа Жюля Перро, чья слава гремела в Европе.

Мариус Петипа был никем, Перро — знаменитостью. Петипа ничего толком не сочинил сам, а Перро — уже взял художественные высоты «Жизели», «Корсара», «Катарины», «Ундины», «Эсмеральды», и европейские балерины зеленели от желания в них танцевать. Статус первого хореографа Европы окончательно был признан за Перро в 1845 году, когда в его коротком балете «Па де катр», усмирив ревность, вышли одновременно все мегазвезды того времени: Мария Тальони, Фанни Эльслер, Карлотта Гризи и Фанни Черрито.

Приезд Перро в Петербург разом уничтожил все набранные Петипа очки.

Мариуса все чаще посылали в Москву, все дольше становились эти командировки. А в Москву, по позднему выражению директора Теляковского, традиционно ссылали все ненужное «в смысле живого и неживого инвентаря».

В Петербурге постановок уже не давали. Перро занимал его в своих премьерах, не обижал. Но себя самого Мариус обмануть не мог. Случилось то, чего он боялся: он стал только лишь стареющим характерно-мимическим солистом. Его покровительница Андреянова тоже старела, ее связь с Гедеоновым распадалась. А сам Гедеонов совершал одну придворную ошибку за другой: с новым министром Двора графом Адлербергом, которому подчинялись Императорские театры, он явно не сработался.

Можно было бы написать: «теперь Петипа рассчитывать приходилось только на себя». Но именно это в петербургском театре было невозможно. Никто не выживал в одиночку.

И Мариус кропотливо начал выстраивать связи заново. Снова подтягивать себя вверх.

В 1854 году он женился на танцовщице-выпускнице Марии Суровщиковой. Разница в возрасте — почти 20 лет. Какие чувства к ней испытывал Петипа, неизвестно. Но мысль о том, чего можно добиться в театре через красивую жену-балерину, наверняка пришла Петипа в голову: слишком на виду в Париже были подобные пары — Перро и Гризи, Сен-Леон и Черрито. Мария Суровщикова (не чета баснословным Гризи и Черрито) танцевала откровенно слабо. Должна была вкладывать в туфли «двойной носок», как шептались в гримуборных, и больше полагалась на «обаяние хорошенькой женщины», но это обаяние в те времена в Петербурге значило для успеха больше, чем филигранные танцы. «Суровщикова есть тип любимой петербургской танцовщицы — бельфамистый херувимчик», — написал о ней Александр Дружинин. Он имел в виду пикантное сочетание женственно-пышнотелого стана с почти детским личиком. Карьера Марии стала главной ставкой Петипа в его битве за место под скудным северным солнцем.

Сам хороший актер, он учил и Марию прежде всего прекрасно выглядеть на сцене. Владеть руками и ногами, естественно двигаться. Быть грациозной, играть, пленять. Привлекательная любезная жена, с которой охотно беседовали в антрактах высокие зрители, которой дарили подарки, была инвестицией.