Читать «Октябрьские зарницы. Девичье поле» онлайн - страница 8

— Не сходи с ума, Даша! Смотри: на нас с тобой уже обратили внимание. И вообще… Ты мешаешь мне слушать музыку.

— А может быть, я хочу, чтобы на меня сейчас все смотрели? А твой «Осенний сон» я терпеть не могу.

— Тогда иди одна! — Гаевская решительно высвободила руку, на которой повисла Даша.

— Я шучу-у! Мне тоже «Осенний сон» нравится.

В это время девушки опять увидели студента с одноруким офицером. Оба они стояли у скамейки и всматривались в двигавшийся по широкой песчаной дорожке людской поток.

— Нил, ты слышал, как я тебя звала? — смело взяла Даша под руку студента.

— Нет, не слышал.

— Знаешь, Нил, все учителя нашей Красноборской волости сегодня в городе.

— За керенками явились, — со злой усмешкой объявил офицер и, скользнув по чистенькому черному велюровому пальто-клеш и новеньким лакированным туфлям-лодочкам Даши, сказал себе: «Как они ухитряются на эти несчастные тридцать рублей керенками жить да еще прилично одеваться?»

— Посидим, господа, — предложил Нил, — посозерцаем, послушаем… Музыка замечательная, осенняя.

— Немножко можно, — поддержала Гаевская и первая села на край скамейки, отстраняя рукой упавшие на спинку ветки душистого табака. Потом наклонила к себе одну ветку и стала с наслаждением вдыхать живительный аромат белых лепестков.

— Здесь самые большие кусты табака. Какая прелесть! У меня в памяти стоят всегда рядом музыка вальса, который играют сейчас, и вечерний аромат душистого табака. — Гаевская всмотрелась через образовавшийся разрыв толпы в большой газон по ту сторону дорожки. — И там тоже табак. Везде, кругом настоящие кустарники… Отчего ты, Нил, сегодня такой грустный?

— Ты знаешь.

— Нет. Ты сегодня особенно грустный.

— А, по-моему, как всегда.

— Сегодня тридцать первое августа, — задумчиво и протяжно выговорила Гаевская и вдруг вся встрепенулась: — Почему ты не уехал? Первого сентября в университете начнутся занятия.

Нил вынул из бокового кармана сложенную вчетверо жесткую бумажку и показал ее Симе. Это была телеграмма, в которой сообщалось, что занятий в высших учебных заведениях не будет.

— Въезд в Петроград воспрещен, — пояснил Нил. — Разрешается выдавать железнодорожные билеты только по особым свидетельствам губернских властей. И все это из-за корниловского мятежа.

— Молодец Корнилов! — подхватил Орлов: — Хоть один настоящий генерал у нас остался. Он еще не так тряхнет этих… временных.

— Вы корниловец? — резко обернулась Гаевская к Орлову.

— Я ему сочувствую. Надо прекращать эту говорильню. — Орлов кивнул в сторону ярко освещенных дверей летнего театра, через которые виднелись занятые ряды скамеек и откуда слышалась речь оратора.

— Господа, — спохватилась Гаевская, — сообщаю интересную новость: в нашу Красноборскую волость назначили учителем демобилизованного из армии большевика.

— В Пустую Копань? — спросил с тревогой Нил и, получив утвердительный ответ, нахмурил брови: — Как же так? Дьяконов сегодня утром сказал мне, что в Пустую Копань они назначают меня.

— Не волнуйся! — выжал из своего сухого лица принужденную улыбку Орлов. — Твой дружок Салынский завтра же в нашей Красноборской школе для тебя третий комплект откроет.