Читать «Октябрьские зарницы. Девичье поле» онлайн - страница 6

Дьяконов с ядовитым умилением сузил сухие глаза:

— В Пустую Копань? Но туда уже намечена кандидатура.

— Эта ваша кандидатура совсем не имеет специального образования.

Дьяконов глянул на Северьянова опять из-под стекол пенсне:

— Прошу вас на минутку оставить нас.

Когда Северьянов вышел, кадет привстал и положил костлявые ладони на стол.

— Вы настаиваете?

— Совершенно категорически.

— Кроме родства, какими мотивами располагаете?

— Северьянов имеет хотя и экстерное, но специальное образование. И повторяю: он фронтовик, дважды тяжело ранен.

Вытянув из острых плеч худую тонкую шею, кадет пропел с поклоном:

— Нам нужно обучать людей грамоте, а не стрельбе из пушек. — И мягко Гедеонову: — Ваше мнение?

— В Пустую Копань можно, пожалуй, назначить.

— Гм-гм… что ж, раз большинство «за» — подчиняюсь большинству.

Гедеонов быстро встал, вышел в коридор. Лукаво улыбаясь, предложил Северьянову зайти в кабинет. Когда Северьянов проходил мимо, сказал ему тихо:

— Пришлось за вас копья поломать. — Проводив глазами Северьянова до дверей, подошел к молодым учительницам, ожидавшим кассира. — Хорош? В вашу Красноборскую волость только что назначен. Большевик.

— Большевик?! — с веселым любопытством переспросила учительница в черном бархатном пальто.

— Самый настоящий. Для вас, Серафима Игнатьевна, я лично постарался. — И, вскинув брови, залился шелестящим тихим смешком.

— Спасибо, Матвей Тимофеевич! У нас скучища ужасная. Наши красноборские кавалеры брюзжат, как осенние мухи.

— Только предупреждаю: парень серьезный. Шутить не любит. Все за чистую монету приемлет.

— Ладно уж, не пугайте.

Хлопнув сердито дверью, из кабинета вышел Баринов. Молча поклонившись учительницам, направился в глубь коридора.

Гедеонов зажег новую папироску, закурил, возвратился в кабинет и сел в свое кресло. Дьяконов со сладкой миной передавал Северьянову заявление с резолюцией о назначении его в Пустокопаньскую школу.

— Зайдите в канцелярию. Желаю всяческих успехов. Напрасно сомневались в моем к вам добром расположении.

Северьянов, забыв откланяться и поблагодарить доброжелателя, быстро скрылся за дверью.

— Вот таких хамов, — прошептал кадет, — мы посылаем воспитывать крестьянских детей. — Опускаясь медленно в кресло, он тихо выговорил, обращаясь уже к Гедеонову: — Матвей Тимофеевич, к примеру будучи сказать, Баринов мне ясен: он что-то около правого эсера. А какой партии вы… ну, хотя бы сочувствуете?

— Вам.

— Нам?! Партии народной свободы? — Жиденькие брови кадета, изображая крайнее удивление, подняли к всклоченным волосам рубцы сухой кожи.

— Нет, не партии, вам лично.

Кадет вдруг сгорбился, покраснел, потом какая-то мысль выпрямила его, он уставил в Гедеонова свои бесцветные глаза. В них затеплилась по-иезуитски хитрая улыбка. Гедеонов откинулся в кресле и закатился своим заливистым шелестящим смехом. Папироска выпала из его пальцев.

Из коридора в кабинет властно и шумно распахнулась дверь. На пороге остановился стройный юноша с окладистой черной бородой и пушистыми бакенбардами, одетый в серо-голубую гимназическую шинель. Это был председатель уездной земской управы, вождь эсеров Н-ского уезда Салынский, самый лучший оратор в городе, недосягаемая мечта уездных и городских барышень. Гедеонов и Дьяконов встали, держа руки по швам, и, как опытные службисты, маскируясь почтительностью, откланялись гимназисту с бородой.