Читать «Колодец забытых желаний» онлайн - страница 155
Татьяна Витальевна Устинова
– D’accord, – сказал старик, помолчав. – Вот так-то. Все дело в подходе. Можно всю жизнь убиваться над собственной тяжкой долей и угробить на это все отпущенное время. А можно… радоваться тому, что тебе дано. Вот так-то.
Он поднялся, чтобы идти, и Федор встал, чтобы пропустить его.
– Извините меня, – попросил старик, выбравшись в проход. – Я стал очень болтлив в последнее время.
– Это не страшно.
Старик улыбнулся молодой странной улыбкой, махнул рукой и побрел к выходу. Федор проводил его глазами и плюхнулся на скамейку.
Все дело в подходе?.. Только в нем и больше ни в чем? Так просто?! Вот так – просто?!
Орган доиграл, последний, самый торжественный и значительный аккорд задрожал под куполом и растворился, как будто стены вобрали его в себя, и сразу стало слышно, что собор живет обычной, земной жизнью: какие-то девчонки громко шептались по-французски, никак не могли решить, куда поставить свечи, толкали друг друга локтями, и на рюкзаках у них позвякивали жуткие хвостатые амулеты. За алтарем кто-то закашлялся. Туристы с трудом разбирали выбитые в сером камне даты. Каноник в белом стихаре, неся под мышкой растрепанную папку, бодро прошел под колоннами. Из-под стихаря у него выглядывали джинсы и остроносые мотоциклетные ботинки на толстой подошве.
Федор Башилов закинул голову и посмотрел вверх.
Все дело в подходе, подумалось ему.
Он встал и пошел к женщине в шляпке, которая сидела в первом ряду. Заслышав его шаги, она оглянулась, и лицо ее озарилось улыбкой, стало еще красивей.
– Ты здесь? – радостно спросила она. – Мне так повезло. Тут сейчас был настоящий органный концерт!
– Я слышал.
Женщина поднялась, взяла его под руку, и они вдвоем пошли по проходу. Задрав голову в шляпке с вуалью, она рассматривала изображение летящего Иисуса, и стук ее каблучков отдавался от древних стен.
Сказать или не сказать, думал Федор. Поймет или не поймет?..
То, что он пережил, было слишком огромным, и он не знал, как сказать об этом словами, но и промолчать было невозможно! Он должен был поделиться, и ему казалось, что она поймет его, не может не понять. Он был счастлив именно этим мгновением и тем, что именно она с ним рядом, и он хотел разделить это только с ней.
– Мам, – шепотом сказал он и поплотнее прижал к своему боку тонкую руку в черной перчатке. – Я… когда вошел… сразу увидел… и орган играл, и я, знаешь…
Он сбился и замолчал. Говорить было нечего.
– Что? – спросила мать. – Подожди, дай я брошу монетку!
И она остановилась возле деревянного ящика для пожертвований и стала рыться в сумочке. Федор сверху смотрел на нее.
Он не сможет никому и ничего рассказать, даже ей. Он пережил это один, вернее,
Мать ссыпала в прорезь горстку монеток и опять взяла его под руку.
– Ты хотел что-то мне рассказать?
– Со мной вдруг заговорил какой-то старик, пока я тебя ждал, – сообщил Федор. – Представляешь? Он рассказал мне притчу про каменотесов. Я тебе… потом расскажу.
На улице было влажно и не по-зимнему тепло, и с Сены вдруг прилетел плотный, пахнущий водой ветер, подхватил полы пальто, растрепал волосы. Мать остановилась и поправила на нем шарф, как будто он все еще учился в шестом классе и мог простудиться и пропустить четвертную контрольную!
