Читать «Нетландия. Куда уходит детство» онлайн - страница 27

Когда мой конь сбежал, я снова обнаружил среди ночи ту комнату, обитую войлоком, из которой не выбивается наружу крик. Наверное, мне следовало сдаться, вернуться на землю и махнуть рукой на поиски.

Но я стоял на коленях в траве и ждал, а когда настал день, поднялся на ноги. Весь мокрый от росы, вместо того чтобы отчаяться, я воспринял эту боль как ключ, подсказку. Я узнал ее. Она поможет мне пройти. Крошечная кучка камней на дороге. Пора было двигаться дальше.

До цели осталось всего ничего… Горячо!

XIV

С одной стороны – глубина леса или ночи с их реками и морем. С другой – бездонность ящиков комода. Пожалуй, детство можно было бы нагнать и через эти пять-шесть бескрайних ящиков, которые умели заменить собою все горизонты мира. В дни болезни или плохой погоды они служили мне секретными лазами, через них я убегал из дома.

Южный ящик письменного стола родителей открыть было непросто, но тот, кто ухитрялся выдвинуть его до конца, бывал за это вознагражден. Начать с того, что там восхитительно пахло кожаной обивкой. Я дотягивался носом до верха деревянного каркаса и одновременно цеплялся за него руками, а глаза мои уже пускались в путешествие по ящику внутри.

Мне так ни разу и не удалось составить полный список его содержимого. На это не хватило бы и целой детской жизни, такой короткой и в то же время настолько долгой. Конечно, как и в большинстве других ящиков стола, были там молочные зубы, осколки чашки, ждущие, когда их склеят, семена космеи, моток проволоки, веер, фотографии на документы, заграничные монеты, клей-карандаш и сломанные очки. Но среди прочего здесь хранилась еще и старая бальная книжечка из панциря черепахи, а также медаль за лыжную победу, коробка скрепок, карманные часы, точилки для карандашей, перья для ручки, фигурка святого, английская марка, театральный бинокль, палочки благовоний, бритвенные лезвия, сахарные щипцы, перочинный ножик, баночка туши, собачий ошейник, рыболовная леска.

Казалось, ты добрался уже до самого дна, но ящик будто сам производил вещество своего содержимого, и уже через несколько дней волна выносила на поверхность розетки подсвечников, металлические заклепки, шнурки, записную книжку, древние окаменелости, скипидарное масло, маленький замок, штемпельную подушку, пулю от винтовки, расческу для вычесывания вшей, визитные карточки, фитиль керосиновой лампы, весы для писем, старый паспорт, каштан, ластик – и все это вперемешку с карандашной стружкой, ракушками и резинками разных цветов.

В противоположность ящику стола родителей, в 350 километрах в западном направлении находился верхний ящик комода дедушки и бабушки, в их спальне на втором этаже. Я не помню, чтобы этот ящик мне хоть однажды довелось открыть и выдвинуть самому. Он находился слишком высоко и охранялся слишком строго. Но в то время как магия южного ящика распространялась в равной мере на предметы старинные, отжившие свой век и потерявшие родную пару, этот верхний ящик – и размером побольше, и более хрупкий – был наполнен исключительно новыми предметами. Пара нераспечатанных носков в упаковке, шотландский чемоданчик в прозрачной пленке, новенькая механическая мышь в коробке. Поставка новых сокровищ производилась, очевидно, через особый люк в дне ящика, в который въезжали крошечные почтовые фургоны, запряженные парой жуков-хрущей.