Читать «Первая работа. Возвращение» онлайн - страница 97

Правда была в том, что мама завела себе нового ребёнка, любит его и целует.

Только почему эта правда горчила, как редька, которую мама не добавляла разве что в компот?

Кому: Хорхе Рибаль

Тема: Кофе и кое-что ещё

Привет, Хорхе!

Кофе с молоком? Кофе со сливками? Американо? Капучино? У тебя что, все слова закончились после того поэтичного письма?

И я с тобой не соглашусь. Город пахнет не только кофе. Он пахнет песком и печеньем. А может, это у песка такой сладкий запах! Не веришь – проверь сам. Поднимись на крышу Ла Педреры. Прижми нос к одной из фигур, которые сотворил великий Гауди! К одной из тех, которые будто сделаны из песка. И почувствуй, чем ещё пахнет город.

Строгая Мария

P. S. Ты стал менять тему письма. Молодец. А концовку поменять не хочешь? Ты пишешь: «с любовью». А это не слишком сильное слово для наших отношений? Может, не тратить его, а приберечь для кого-то действительно важного?

Глава 30

Пелена

У моего тайного школьного диванчика была удивительная способность оставаться незаметным. Когда он попадался на глаза завхозу, тот застывал на пару секунд, бормотал: «Надо бы в подсобку переставить», а потом уходил и не вспоминал о нём.

Когда я показала своё убежище Ромке, тот удивился: «Десять лет мимо хожу и ни разу не обращал внимания!» Теперь это был наш общий секрет. Я приходила в школу, уверенная, что Ромка уже сидит на диванчике с книгой, учебником или конспектом. Он ждал меня, даже если я опаздывала.

Честно говоря, я не знала, радоваться этому или нет. Да, наша дружба крепла после того, как Ромка вернулся. Мне было приятно, что кто-то улыбается, едва завидев меня. Будь это в любом другом месте, я была бы счастлива…

Но школа – место особое. В ней часто даже самые хорошие дела воспринимаются шиворот-навыворот. Как будто при входе в школу все надевают очки с испорченными стёклами. Причём это касалось не только детей, но и взрослых.

Как-то раз Ромку на диване заметила особенно ворчливая техничка, в неизменной фиолетовой ангоровой кофте и фиолетовых шлёпанцах.

– Вот, сидит, – указала она на него гардеробщице. – Звонок прозвенел уже, а он всё сидит.

– К экзамену готовится, с книжкой же, – откликнулась та.

– Как же, – проворчала техничка, поплотнее закутываясь в кофту. – Свою ждёт. У них только про одно мысли-то. Что я, не знаю, что ли…

Я так сильно дёрнула куртку, которую вешала в гардеробе, что петелька оторвалась. Пришлось вешать за капюшон. С горящими щеками я проскочила мимо технички и гардеробщицы, чувствуя на спине их взгляды.

А Ромка вскочил, довольный:

– Наконец-то! Идём!

Он не слышал разговора, а если бы и слышал, то наверняка не обратил бы внимания. Ромка и раньше был равнодушен к условностям, а сейчас, после того как он вернулся, победив своё пятно, ему прямо-таки плевать стало, что о нём говорят. Такое ощущение, будто все условности мира прибежали ко мне, как игрушки к девочке Жене в детской книжке «Цветик-семицветик», и грозились меня задушить. Я поднималась по лестнице, опустив глаза. Мне казалось, все перешёптываются, насмехаясь: «Парочка! Парочка!»