Читать «Начало хороших времен» онлайн - страница 174

В общем, когда я снова открыл глаза, было все то же: лампочка на столике, ставни на окнах, запертые на крючок, только Зики опять не было.

(Это, кажется, в Японии путешественник, — рассудил я уже с некоторой досадой, — сделал из своей возлюбленной чучело и наконец-то жил спокойно с этим чучелом, потому что чучело всегда при тебе.)

Я приподнялся, прислушиваясь, на кровати. Затем, натянув трусы, вышел на цыпочках в полутемный коридор.

Двери повсюду были приоткрыты, не слышно было никаких звуков, и не горел свет. Только в окно кухни светила полная луна — она видна была издали.

Я стоял и слушал. Потом что-то прошло по улице, под самым окном.

Я кинулся назад, в столовую, рванул, распахивая раму, — подождите! — и встал на подоконник голыми коленями.

Улица в оба конца была как пустой тоннель, только слева впереди видны были маленькие, застывшие у тротуара, закутанные в брезент автомобили.

20

Если бы можно было без всякого напряжения спуститься в заросший иван-чаем овраг, перейти здесь речку и подняться вверх, по тому склону… Хотя, если судить здраво, ни спускаться в этот овраг, ни переходить на ту сторону не имело прямого смысла, как не было никакого толку бессмысленно сидеть здесь, над оврагом в конце парка, под утренним солнцем, на опрокинутой бетонной плевательнице. А какие острые ряды иван-чая поднимались там вверх по склону — словно розовые, хотя и небольшие деревья.

Куда идти, было все равно непонятно. И кого еще искать?

Когда я шел медленно через парк назад, я встретил только худую старуху.

Она катила мимо по пересекающей мою аллею дорожке, меня совсем не замечая, заржавленную детскую коляску, и внутри коляски был не ребенок, а плетеная корзина.

И одета старуха была как-то разнокалиберно: в коричневый, ворсистый, деревенский платок и в новенький, криво застегнутый сатиновый ватник «на вырост», из-под которого — до самой земли — колыхалась темная монашеская юбка, а под нею были солдатские сапоги.

Старуха шла, глядя только вперед, явно озабоченная, и налегала всем телом на повизгивающую коляску.

Я пропустил ее и пошел дальше по аллее, слыша все так же слева, за спиной, повизгивание колес, пока не вспомнил наконец, где именно, в чьем доме мог бы находиться Вадя, если он действительно приехал, но не заходил ко мне.

Я почти побежал, потом, неизвестно отчего, посмотрел назад: старуха, остановив коляску, оглядывалась на меня.

Я подошел уже к воротам из парка, когда увидел еще человека. Он сидел на скамейке, в тени под деревом.

Это был большой толстый мужчина с тяжелым, неподвижным лицом и в неясной, но чем-то знакомой военной форме: фуражка с серебряной птицей лежала рядом с ним на скамье, сапоги и широкий ремень блестели, а с правой стороны груди, над его карманом была такая же распластанная, с угловатыми крыльями серебряная птица.

Я прошел спокойно мимо железнодорожника. (Потому что, скорее всего, это был просто небольшой железнодорожный начальник. Во всяком случае, на рукаве у него повыше полосок и звездочек был нашит пятиугольник, в котором, по-моему, перекрещивались мирно молоток и разводной ключ.)