Читать «Третий пир» онлайн - страница 342

Да, занимался, когда был, по выражению моего друга— покойника, «гением». Друг мой знал, что утверждал. В гордыне гуманизма, ренессансных столетий замутился истинный смысл этого слова: дух-покровитель, демон. Демон-убийца не может заниматься Откровением, для этого существуют Им избранные, а для меня — страх Божий. И в свете отпущенного мне прозрения «Третий пир» — ворох евангельской травы полевой, которая нынче есть, а завтра будет брошена в печь — сжечь, и не жалко, больше того — радостно, что слова мои станут пеплом и тленом.

Но что делать с двойником, с той, другой рукописью — инфернальной (имеющей, несомненно, самое реальное происхождение: какой-нибудь мелкий бес из разрушающихся органов в порыве диссидентского задора перепечатал «ударные места» и передал куда надо)? Ничего не делать.

Все так. А концовка? Чья? У меня действие обрывается на крике — Мария читает рукопись Петра-Павла (все, все позабыл — но вдруг вспомнил): «Так пусть же грянет грозная вечеря Божия и сметет наш навоз в огненную серу! Почто же медлишь Ты — мы устали ждать, — почто не возвращаешься победить зверя и его подставных лиц? Или Ты не можешь уничтожить сатану, не уничтожив при этом и Себя? Нет и нет, не могу поверить! Или недостойны мы жертвенного огня Твоего и навек оставлены Тобою? Тысячелетний крик в ночи, в пустоту, в ничто, где ничего нет. Нет ответа, нет среди нас на земле ни одного избранного, которому Господь наш, Отец наш мог бы подать знак». И годы спустя меня запоздалым жаром обожгло от кощунства слов — векового вопля богооставленности.

«…помилуй мя грешного». Я лежал на койке, лунный свет сквозь решетку окна заливал родную мою камеру (стоны, хрипы, мат — и здесь, в изоляции, бой). Помилуй и подай знак: оставаться в окопе или прорываться через «мертвую зону»… незнамо куда? И зачем? Никогда не смогу я подняться на крыльцо в свою любовь… Никогда? Разве может так быть — никогда? Может. Даже там Прекрасная моя Дама, единственная моя, будет слишком высоко-далеко для меня средь райских роз и лилий, а я… червем извиваться в какой-нибудь метафизической глине. Это справедливо, но это означает вечность без нее. Тоже справедливо. Как вдруг кто-то словно извне, забытый студент, сказал слова забытые: «Иисусе Светлейший, Сыне Божий, припадая к драгоценным стопам Твоим, я, неверный и недостойный, молю и молю: верни ее мне, и душа моя — Твоя навсегда. Взамен же забери Свой дар (если это Твой дар), ибо без творчества я могу прожить, а без нее — нет. Господи, Радость моя, докажи Свое могущество, докажи: Ты есть!»

Все было доказано, я услышал ее голос: «Спаси и сохрани» — и увидел наш лес на заре.