Читать «Перстень Григория Распутина» онлайн - страница 152
Юлия Владимировна Алейникова
– Ну?
– Вот. А полковник вспомнил, что точно такое же преступление они в тридцать шестом распутывали, и горло тогда убитому перерезали, и этот самый перстень с него сняли! А убийство у вас тут, на Четвертой Красноармейской было!
– Как, говоришь, убитого звали? Того, из тридцать шестого?
– Убитого? Сейчас… доктор…
– Платонов?
– Точно. А ты откуда, дед, знаешь? Ты его знал, да?
– Знал. Хороший был человек. Когда сына моего с невесткой, деда твоего, взяли, он нам с Семеном помог очень.
– Да что ты?
– Тогда, в тридцать шестом, убийцу поймали, может, это он же? – предположил дед.
– В том-то и дело, оказалось, посадили не того человека, – смущенно пояснил Валентин, который ошибку, совершенную много лет назад коллегами, воспринимал как общий их промах. Промах сотрудников УУРа.
– Вот, значит, как? – с горечью проговорил дед. – Что ж, не новость, невинного человека засадить. Ну а как узнали-то, что ошиблись?
– Так вот этот наш убитый, ну, которого сейчас убили, и оказался убийцей доктора Платонова. Он тогда еще совсем мальчишкой был. Лет шестнадцати, кажется. Дружил с сыном этого доктора, представляешь?
– Отец твой, Семен, тоже Родьку Платонова знал.
– Да что ты! Может, он тогда и Балабайченко знал? Бориса Балабайченко?
– Может, и знал, – вздохнул дед. – Ты вот что, ты к вдове доктора сходи, жива она еще, встречаю я ее иногда на улице, раскланиваемся.
– Нельзя. Полковник велел ее не беспокоить. Сын у нее в войну погиб, этот самый Балабайченко его и застрелил предательски.
– Ты смотри, какая сволочь. С детства, говоришь, таким был? Тогда вот что, сходи в их двор, поговори со стариками, может, кто его и вспомнит. Раньше ребятня двора дружила, и улицами дружили, наверняка кто-то из его приятелей жив еще. Узнай, в какой он школе учился. Может, еще кто из учителей жив?
– Точно, спасибо, дед. Пойду я тогда? – вскочил с места воодушевленный Валентин.
– Ступай.
– Да куда так сразу? – заволновалась Елена Петровна. – Чаю хоть попей!
– На пенсии напьется, – вмешался дед. – Что ты, Елена, все квохчешь над ним, «маменькиного сынка» вырастить хочешь? А он мужик. Ступай, Валентин.
Мурзин еще издали заметил Наташу, ее белое модное пальтишко, легкую, словно летящую походку. Наташа была красива. Темно-зеленые миндалевидные глаза, длинные ресницы, черные, густые, подкрученные на концах длинные волосы. Не девушка – картинка. Только вот почему-то эта картина не заставляла его сердце биться быстрее, лететь к ней навстречу. Он любовался ею отстраненно, как вазой в витрине или картиной в музее.
– Привет, Сашка! – подбегая к Мурзину и целуя его в щеку, поздоровалась Наташа. – Куда пойдем? Ох, какой ты сегодня строгий! Случилось что-то?
Легкая, веселая болтовня Наташи, ее сияющие глаза несказанно угнетали Мурзина, лишая смелости.
– Пойдем, посидим где-нибудь? – предложил он, трусливо оттягивая объяснение.
Они вошли в просторный многолюдный зал кафе, Наташа села за свободный столик, а Мурзин встал в очередь.
– Два кофе, две корзиночки и мороженое с шоколадом. Угощайся, – поставил он перед Наташей мороженое.