Читать «Труп Гидеона» онлайн - страница 19

Гидеон стал свидетелем всего этого.

В последующие годы жизнь Гидеона сошла с рельсов. Его мать начала пить. Через их дом прошла целая вереница мужчин. Они переезжали из города в город, после каждого окончания ее отношений или после его исключения из очередной школы. Поскольку деньги его отца быстро иссякли, им приходилось жить в домах, квартирах, трейлерах, комнатах мотелей и пансионатах. Его основные воспоминания о матери в те годы заключались в том, что с отрешенным взглядом она сидела за кухонным столом со стаканом Шардоне в руке, вокруг ее изможденного лица скручивался сигаретный дымок, а на заднем плане играли ноктюрны Шопена.

Гидеон изначально рос аутсайдером, а после этих мрачных событий его полностью поглотили интересы, свойственные одиночке: математика, музыка, искусство и чтение. Один из их переездов — в то время ему было семнадцать — привел их в Ларами, штат Вайоминг. Однажды Гидеон вошел в местное историческое общество и провел там день, убивая время, вместо того, чтобы пойти в школу. Никто не нашел его — кто бы мог додуматься искать его в подобном месте? Занимающее старый викторианский особняк историческое общество представляло собой пыльное скопление комнат, темные углы которых были заставлены памятными вещицами. Среди них были шестизарядные револьверы с Запада, из которых в свое время были убиты знаменитые преступники и о которых в современном мире никто никогда не слышал, индейские артефакты, антиквариат, ржавые шпоры, длинные охотничьи ножи и коллекции картин и рисунков.

Гидеон нашел убежище в дальней комнате, где мог спокойно читать. Через некоторое время его внимание привлекла небольшая деревянная гравюра — одна из многих плохо представленных картин, кое-как втиснутая на стену. Это был художник, о котором он никогда не слышал, Гюстав Бауманн, а его работа называлась «Три сосны». Простая композиция из трех маленьких, чахлых деревьев, растущих на бесплодном утесе. Но почему-то, чем больше он смотрел на этот оттиск, тем больше тот привлекал его и тем более замечательным и даже чудесным ему казался. Художнику удалось наполнить эти три сосны чувством благородства, собственного достоинства, истинной сущности дерева, как такового.

Дальняя комната Исторического общества стала его прибежищем. Учителя так и не смогли выяснить, где он пропадает. Здесь он мог даже играть на гитаре, и глухая старушка, дремавшая в приемной, никогда не замечала этого. Гидеон не знал, как и почему, но со временем он влюбился в эти торчащие кривые деревья.

А потом его мать потеряла работу, и им снова пришлось переехать. Гидеон не хотел прощаться с гравюрой. Ему становилось плохо от мысли, что никогда не увидит ее снова.

И он украл ее.

Это оказалось одной из самых захватывающих вещей, которые он когда-либо делал. Вдобавок… это оказалось очень легко. Несколько случайно заданных им вопросов показали, что у исторического общества практически отсутствует система охраны, и его картотека пыльных каталогов никогда не проверялась. В один ненастный холодный зимний день он явился с маленькой отверткой, спрятанной в заднем кармане джинсов, снял гравюру со стены и спрятал ее под пальто. Затем, прежде чем уйти, он вытер стену, на которой висел оттиск, чтобы избавиться от пыли и сдвинул две другие гравюры, чтобы прикрыть образовавшееся пустое пространство и дырку от шурупа. Весь процесс занял пять минут, и, когда он закончил, никто не смог бы даже заподозрить, что отсюда пропала гравюра. Это было поистине идеальное преступление! И Гидеон уверил себя, что поступает правильно: гравюра никому не нравилась, никто не приходил на нее посмотреть, складывалось впечатление, что ее вообще никто никогда не замечал, кроме него, и историческое общество позволяло ей гнить в темном углу. Он чувствовал, что творит добродетель, подобно отцу, принимающему в свой дом нелюбимого, осиротевшего ребенка.