Читать «Марфа Васильевна. Таинственная юродивая. Киевская ведьма» онлайн - страница 36

Глава III

Беседа стариков. – Всадник. – Недоумение. – Это Иоанн! – Дворецкий купца Собакина. – Тайна разгадана. – Отчаянное предприятие.

В том месте, где мы ныне видим в Москве малую Тверскую улицу, с ее громадными зданиями и чудесною перспективою, оканчивающеюся Триумфальными воротами, во время, описываемое нами, существовала только небольшая слободка, состоящая из нескольких хижинок или так называемых постоялых дворов.

День был жаркий; несмотря на наступившее осеннее время, на небе ни одного ненастного облачка; но жителей слободы, хотя погода была и приятная, не было видно на улице. Лишь только три дряхлых старика сидели пред одним домом на лавочке, занятые разговором, да несколько полунагих мальчишек играли среди дороги, засыпая песком глаза друг другу. Вдали поднималась столбом пыль. Старики, стараясь разгадать причину, обратили на это все свое внимание.

– Я тебе говорю, Андрей Фомич, что это верховой скачет, – сказал наконец один из стариков. – Вглядись хорошенько – разве можно ехать в колымаге, как летит этот сломя голову?

– Полно тебе спорить, дядя Петр, – прервал другой. – Хоть я и не могу похвалиться своими глазами, да все же не твоим чета: ведь я, кажись, целым полугодом тебя моложе.

– Ну, брат, нечем хвастаться! – возразил первый. – Тоже катит под восемьдесят. Эх! Фомич, Фомич! Укатали коней крутые горки! Что тут толковать про быстрые глаза, когда молодость улетела – как пить дала.

– Полно вам ершиться, соседи! – сказал третий. – Мертвого с погосту, говорит пословица, назад не носят, сколько не горюй о молодости – она не воротится. Ты вот, Андрей Фомич, как ни спорил, а вышла правда дяди Петра. Смотри-ка, ведь в самом деле это скачет верховой.

Пока старики спорили, к ним подскакал всадник на вороном коне. Бедная лошадь, остановившись, пошатывалась, пена текла с нее клубом. Все доказывало, что она совершила и длинный и трудный путь. Вид всадника подтверждал это предположение: красивая и довольно богатая одежда его была покрыта толстыми слоями грязи, лицо бледное, истомленное, щеки впалые; одни только глаза, прекрасные голубые глаза доказывали, что он еще жив, но и этот признак жизни был как будто неестественный – он отзывался огнем безумия.

– Послушай, старина, – сказал всадник, – не знает ли кто из вас, где остановился приезжий из Новгорода купец Собакин?

– А Бог его ведает, родимый! – отвечал дядя Петр. – Теперь наехало в Москву со всех сторон и бояр и купцов видимо-невидимо, так где нам всех знать, наше дело темное, старое – дальше печки своей ничего не ведаем, а спросить некого, все молодые ушли в Кремль. Вот сын мой Тимоха почти всех приезжих наперечет знает, может, он и сказал бы твоей милости, да и тот, глядя на других, побежал в город. И то сказать, люди молодые, хочется позевать, такое торжество не всегда бывает – вишь как в Кремли гудит царь-колокол!

– Что же это за торжество, старина? – спросил всадник.

Старик с удивлением посмотрел на незнакомца.

– Да разве твоя милость больно издалека приехал? По виду и речам, кажись, ты русский, а не ведаешь, что государь-батюшка сегодня свадьбу играет. Слава Господу – даровал он святой Руси царицу.