Читать «В синих цветах» онлайн - страница 39

Почему его забросили в автобус к малышам, Вовка так и не понял… Его рывком вбросили, ввинтили в смрадную тесноту.

Хлопнула железная дверь над головой. Рванулся из-под спины пол. Кто-то бульдожьей хваткой впился в его ладонь. Вовка вскрикнул, отдернул прокусанную руку… снова вернулся на галдящую платформу к чугунной решетке.

Расхристанная полуторка затормозила, фырча, у самой лестницы, ведущей на платформу.

— Клашка!!! Ну где ты, шалава?! — взметнулся над вокзальчиком простуженный вопль.

Бросился к полуторке белый от бешенства Борис Борисович. Так непохожий на того деда-мороза, что втащил к ним в палату елку в снежинках, вытряхнул из кумачового мешка щедрые подарки…

И снова, прямо на руках, без носилок, мимо Вовки потащили этих ненавистных, злющих «самых маленьких».

Вовка отвернулся, стал смотреть на колонку, из которой выбивалась урчащая струя.

К колонке подковылял пожилой железнодорожник с понурым лицом. Долго приноравливался, ища опору понадежнее. Наконец приладился, стал пить, потешно хватая воду вытянутыми губами.

Вовка так увлекся стараниями железнодорожника, что не заметил, как рядом с тем вырос разъяренный Борис Борисович.

— Вы понимаете?! Понимаете? Что с вами сделать надо? — напустился на железнодорожника главврач. — Вас же расстрелять мало!! То есть это слишком даже по-божески будет!!

Железнодорожник нехотя оторвался от струи, присел, отер губы углом жеваной шинели и, не взглянув на Бориса Борисовича, снова стал ловить воду скошенным ртом.

Столь откровенное безразличие на несколько мгновений лишило главврача дара речи… Опомнившись, Борис Борисович обежал колонку с другой стороны, затопал на железнодорожника ногами.

— Вы же преступники!.. Все поголовно!.. Янычары!.. Отправлять туберкулезных детей на открытых платформах!.. До Рязани!.. — задыхался главврач. — Это!.. Это просто бандитизм!! Я буду счастлив!.. Счастлив!! Когда вас всех расстреляют на моих глазах!

— Расстреливайте, — напившись, смиренно согласился пасмурный железнодорожник. — Только, кроме открытых, больше нет ничего.

— Но ведь это же… Это же для детей — смерть верная! Понимаете?! — переменив тон, внезапно, почти взмолился Борис Борисович, превратившись сразу в растерянного ребенка.

— Да понимаю я все, — обреченно согласился железнодорожник. — Только нет ничего больше. И не будет.

Он инстинктивно поправил съехавший набок пояс и, припадая на левую ногу, не спеша заковылял прочь от колонки…

Новая волна голосов заставила Вовку повернуть голову.

Проносили последних малышей. Вспотевшие, растрепанные няньки-подсобницы из пищеблока тащили присыпанные мучной пылью мешки…

Почувствовав заманчивый, сладкий запах воска, Вовка закрутил головой во все стороны…

Запах исходил от стеариновой свечи, вделанной в целлулоидную лодочку-моторку, что сжимал в красном от холода кулачке черноглазый малыш, второй рукой ухватившийся за материнский подол.

Мать его — молодая нянька с некрасивым выпуклым лбом уронила, рассыпала недалеко от носилок Вовки узел с казенными кружками и ложками…