Читать «Нижегородский откос» онлайн - страница 194

ИСПОВЕДЬ

И вот в такое тревожное время вдруг Сеньку вызвал ректор. Лурьев в задумчивости сидел в кабинете один, подперев голову руками.

— Вот они, эти анкетные данные. — Он тронул стопу бумаг, и они расползлись по столу. Он сгрудил их и отстранил от себя.

— Сколько тут формальной правды. Все как будто верно. Дети дворян, буржуев, попов, кулаков. А в один ряд всех не поставишь. Ведь каждый — живая личность. Ведь по формальным данным я тоже принадлежу к ним. Мой отец — хозяин аптеки, значит, «чуждый элемент», использовал труд своих служащих, эксплуататор. А Энгельс — фабрикант. Вот и вали всех в кучу… Вы знаете Бестужева? Вы с ним общались не извне, по анкетам.

— Мало общался, но все же приглядывался… Бывал о ним в философском кружке у Зильберова. Но я не понимал смысла его высказываний, так как я всех хуже из посещавших кружок разбирался в философии. Один раз я был с ним вместе на собрании членов литературного общества «Мусагет»… болтали что придется. Выпивали самогонку, в голове сплошной туман, помню выкрики: «Сбросим Пушкина с корабля современности», кичливую хвальбу… Потом стрелялся с ним на дуэли, помирились тут же, как гусары… В общем, мы — не друзья, но он со мной искренен, он не умеет лгать…

— Это хорошее качество. Но идейный и благородный враг — злейший враг. Словом, проверьте его по личным впечатлениям. У вас должен быть нюх, приобретенный на низовой работе, и, кроме того, вы не озлоблены, а это необходимое качество в таком деле, как чистка.

Лурьев взял анкету и, рассматривая ее, произнес:

— Дворянин, сын управляющего. Воспитывался чужими. Испытал бедность. Где-то служил и кормил мать. Он ничего не скрыл в анкете. Дворянская щепетильность. Я видел его несколько раз на политическом кружке. Он не выступал и не задавал вопросов. Лицо — Ивана Карамазова. Заели мировые вопросы, отрыжка интеллигентщины. Неясно мне одно: на какие средства он живет?

— Мучается-то он вечными вопросами, а вот во всем житейском зависит от некоей Катиш.

— В сущности, есть мнение комиссии его вычистить. Но, мне кажется, надо семь раз отмерить, прежде чем отрезать. — Он поглядел на Пахарева пытливо. — Как вы скажете, так мы и поступим…

— Задача… на мою голову.

— Разве вы не решали таких задач там, в глухой деревне? Ведь решали, поди, более запутанные.

— Приходилось.

— То-то. Решайте и эту. — И вдруг спросил: — Способный он человек, Бестужев?

— Дьявольски. Я ему завидую.

— Еще бы. Да, талант надо уважать, беречь, поощрять… Подумал и прибавил решительно: — Не думаю, чтобы в этом новом и хитром деле, как чистка, мы избежали ошибок. Но надо стараться делать их меньше, и особенно не допускать самых вопиющих… А еще лучше вовремя предупредить их… Или в крайнем случае — исправить.

После того как Пахарев постучал к Бестужеву, он еще долго стоял и ждал — откроют ли дверь. В квартире жили две семьи, и они теперь были в ссоре. Каждый из жильцов, прежде чем открыть, подходил к двери и разглядывал в замочную скважину — к нему ли звонят. Если к нему — то открывал, не к нему — не открывал и не докладывал об этом соседям. Так поступил и Гривенников на этот раз: он увидел Пахарева в щелочку и ушел к себе. Вот почему Пахарев так долго ждал. Он позвонил опять, и только тогда вышла Катиш и тоже поглядела в замочную скважину. Она увидела Пахарева и пошла докладывать Бестужеву. Она не велела принимать Пахарева.