Читать «Нижегородский откос» онлайн - страница 180

Ленин сел поодаль и стал слушать передачу. Лицо его было сосредоточенно, в глазах я прочитал выражение удовольствия: он разобрал все до слова, что произносил для нас Бонч-Бруевич в Нижнем.

— Пойдет, — сказал он. — Молодчина! Пойдет!

Никогда не забуду, как отчетливо он это сказал… Когда он собрался уходить, мы начали извиняться, что нечем угостить дорого гостя, ничего, кроме кипятку, нет.

— Ах вот и отлично, — ответил он. — Попьем белого чаю.

В комнате дежурных радистов наполнили кружки кипятком. Владимир Ильич пил и хвалил:

— Какой горячий… А? Как сейчас из самовара.

Вдруг один из радистов вынул из кармана кусок самодельного «постного сахара» (жена варила) и положил его подле кружки Владимира Ильича. Владимир Ильич взял этот кусочек, пересчитал присутствующих и стамеской раздробил кусок на равные доли по числу людей. Я приметил, как он смерил взглядом все дольки еще раз и отщипнул от одного кусочка с горошину, не более, и приложил к другому. Для точности.

После этого инженера выступили старые большевики-нижегородцы. Они были соратниками нижегородцев-искровцев: Свердлова, Десницкого, Заломова.

Пахарев ловил себя на мысли, что он плохо еще знал высокообразованных ленинцев. В деревне ленинцами называли себя малограмотные активисты, которых он сам наставлял в политграмоте, по ним трудно было судить о руководящих кадрах партии. Старые большевики, Лурьев, даже отчасти Елкин и Вехин, открывали ему такие черты в психологии партийца, которым он старался невольно подражать.

Когда Сенька пришел в общежитие, все еще говорили о кончине Ленина. С Лениным его связывала самая сокровенная тайная близость: с юности Ленин был для него воплощением правды, добра, справедливости и духовного величия. Сенька отвернулся к стене и в тяжелой скорби перебирал в памяти все те моменты деревенской своей работы, когда он Лениным вдохновлялся, Лениным жил и дышал.

ЮБИЛЕЙ ИНСТИТУТА

— Пахарев, ты погоди, задержись на минуточку, с тобой особый разговор предстоит, — сказал Елкин после того, как заседание пролетстуда, посвященное предстоящему юбилею института, закончилось и комиссия пошла к двери.

Пахарев остался наедине с Елкиным.

— Вот что, милый мой, — продолжал Елкин, делая все более и более важное и строгое лицо. — Хочу я знать, куда ты деньги деваешь? В нэпманы, что ли, метишь? Лавочку, может, откроешь или пивнушку заведешь? Чет-те что! Будь вот я на твоем месте, я не клал бы деньги в кубышку, а в первую очередь улучшил бы свое обличье. Из буржуазной культуры мы должны с тобой теперича брать самолучшее. Понял? Раскошеливайся, приобретай культурный вид, мы — не люмпен-пролетариат. Твои товарищи, посмотри, выглядят как огурчики. А ты? Глядеть совестно. У, жмот!