Читать «Чудо: Роман с медициной» онлайн - страница 81

Рипсик выбрала для смерти очень неудачное время, был сентябрь, самый популярный месяц у туристов, и квартиры, как и в Барселоне, были все заняты, нам пришлось снять номер в гостинице, и, если бы Рипсик узнала, во сколько он нам обошелся, она, пожалуй, принялась бы уговаривать меня бросить эту затею. Гостиница находилась в самом начале той длинной улицы, которая ведет от Санта-Лючии к Риальто, она была построена, кажется, в первой половине XX века и выглядела так, как будто ее с тех пор ни разу не ремонтировали. Темная комната с окнами во внутренний двор отдавала затхлостью, но нам было все равно. Немного отдохнув, мы отправились на разведку. Мануэль Карлос, когда я простодушно открыл ему свой план, покачал головой и сказал: «Разрешения для погребения в Canal Grande вам никто не даст, разве что на Сан-Микеле». Но Рипсик не хотела на Сан-Микеле, она ненавидела кладбища, зато Canal Grande обожала, считая его самым прекрасным местом на земле, жемчужиной цивилизации. Каждый раз, когда мы приезжали в Венецию, мы часами бродили вдоль канала, ища переулки, через которые можно пробраться к воде, несколько раз мы даже сели в вапоретто и прокатились по всему каналу туда и обратно, что для Рипсик было героическим поступком, так как она не выносила качки, — но кого это интересовало? Конечно, если бы мы были американскими миллионерами, очень может быть, что нам за небольшой взнос в казну города, каких-нибудь жалких двух десятков тысяч долларов, дали бы разрешение, мы могли бы нанять гондольера, и он бы пел, пока мы с Гаяне высыпаем пепел в воду, — но мы не были американскими миллионерами и даже, пусть это кому-то покажется невероятным, не хотели ими быть, поэтому нам надо было найти на канале тихое место, где вечером мы смогли бы опустошить сосуды; сейчас я думаю, что получилось даже удачно, потому что Рипсик обрела очень конкретную «могилу», куда все, кому нравятся ее романы, могут нести цветы, — рядом с палаццо Молин Кверини.

Город был битком набит туристами, толкаясь, они глазели кто на дворцы, кто на магазины, и только нас не интересовало ни то ни другое. В гостинице мне дали карту, и теперь мы стали с ее помощью исследовать переулки, ведущие к каналу. Первое место мы забраковали, оно находилось перед дворцом, в котором обосновалось какое-то государственное учреждение, и было слишком на виду, дальше нам пришлось идти довольно долго без возможности приблизиться к каналу, но затем за церковью Ла Маддалена, немного побродив в лабиринте узеньких улочек, мы вышли к воде у одного палаццо, где, как почти у всех венецианских зданий, была сооружена лодочная стоянка. Если бы этот роман писал Бальзак, он, наверное, начал бы его такой фразой: «В Венеции, в районе Каннареджо, за храмом, носящим имя той женщины, которой католическая церковь по примеру нашего искупителя простила ее грехи, в конце улочки в метр шириной, в основании одного из домов прорублен проход, ведущий к мостику, у которого раз или два в день останавливается лодка, чтобы выгрузить товар или пассажиров». Далее он рассказал бы, как примерно раз в две-три недели на эту миниатюрную пристань приходит немолодой человек с проседью в волосах, стоит молча какое-то время, глядя в воду справа от мостика, затем бросает в канал розу и уходит. Однако я не Бальзак и поэтому ограничусь констатацией, что мы остались довольны находкой, место показалось нам уединенным, и если что-то могло помешать нашему предприятию, то только остановка вапоретто прямо напротив пристани, которой во времена Бальзака наверняка еще не было. На всякий случай мы продолжили наши поиски и обнаружили еще одно подходящее место — но первое нам все же нравилось больше. Считая рекогносцировку завершенной, мы прогулялись до Риальто, просто так, с моста открывался вид, который Рипсик обожала, она перенесла его снимок из видеокамеры в компьютер и сделала начальной страницей — однако Риальто оказался на реставрации, не полностью, переход с одного берега на другой был открыт, но к парапету не подпускали, он был обтянут тканью, и над ним победоносно возвышался огромный рекламный щит. «Как хорошо, что Рипсик этого не видит», — сказал я, зная ее аллергию к рекламе, особенно если та мешала разглядывать достопримечательности. Гаяне согласилась со мной и добавила, что это даже символично, что в день похорон Рипсик ее любимый вид туристам недоступен.