Читать «Время мира» онлайн - страница 90

Более сложным, чем очертание границ всего комплекса, представляется выделение различных составляющих его зон. Несомненно, центральная зона узнается легко; слова Томмазо Мочениго, которые я приводил выше (с. 117), обнаруживают предпочтительные отношения Венеции с Миланом, ломбардскими городами, Генуей и Флоренцией. Этот архипелаг городов, ограниченный с юга линией, соединяющей Флоренцию с Анконой, а с севера — линией Альп, был, бесспорно, сердцем мира-экономики, над которым доминировала Венеция. Но это пространство, усеянное звездами-городами, продолжалось к северу, за Альпы, в виде своего рода Млечного Пути торговых городов: Аугсбурга, Вены, Нюрнберга, Регенсбурга, Ульма, Базеля, Страсбурга, Кёльна, Гамбурга и даже Любека — и завершалось все еще значительной массой городов Нидерландов (над которыми еще блистал Брюгге) и двумя английскими портами, Лондоном и Саутгемптоном (Антоне в речи южан).

Таким образом, европейское пространство пересекала с юга на север ось Венеция — Брюгге — Лондон, разделявшая его надвое: на востоке, как и на западе, оставались обширные периферийные зоны, менее оживленные, нежели главная ось. А центр вопреки элементарным законам, породившим ярмарки Шампани, располагался на южной оконечности этой оси, фактически у ее соединения с осью средиземноморской, которая, протянувшись с запада на восток, представляла главную линию торговли Европы на дальние расстояния и главный источник ее прибылей.

Ответственность Венеции

Не было ли в особенностях такой концентрации вокруг Италии дополнительной причины: экономической политики Венеции, которая переняла те методы, от которых приходилось страдать ее собственным купцам, запертым в фундуках (улицах или комплексах строений) стран ислама? Точно так же Венеция создала для немецких купцов обязательное место сбора и сегрегации — Немецкий двор (Фондако деи Тедески), против моста Риальто, в своем деловом центре. Всякий немецкий купец должен был помещать там свои товары, жить там в одной из комнат, на сей случай предусмотренных, продавать там под придирчивым контролем агентов Синьории свои товары и вкладывать деньги от этих продаж в товары венецианские. То было жестокое ограничение, на которое немецкий купец не переставал жаловаться: разве же не был он с помощью такой игры исключен из крупной торговли на дальние расстояния, которую Венеция ревниво хранила для своих граждан, внутренних и внешних (cittadini, de intus et extra)! Попробуй немец в нее вмешаться — и его товары были бы конфискованы.