Читать «Время мира» онлайн - страница 117

Генуэзский опыт на протяжении трех четвертей столетия позволил купцам-банкирам Генуи посредством управления капиталами и кредитами стать распорядителями европейских платежей и расчетов. Он стоит того, чтобы быть изученным сам по себе; то был определенно самый любопытный пример объединения вокруг некоего центра и концентрации, какой являла до того времени история европейского мира-экономики, который вращался вокруг почти что нематериальной точки. Ибо не Генуя была душой комплекса, но горстка банкиров-финансистов (сегодня сказали бы «транснациональная компания»). И это было лишь одним из парадоксов странного города, каким была Генуя, находившаяся в таких неблагоприятных условиях и, однако же, стремившаяся и до и после «своего» века пролезть к вершинам деловой жизни всего мира. Как мне представляется, она всегда и по меркам любого времени была по преимуществу капиталистическим городом.

«Завеса бесплодных гор»

Генуя с двумя ее «ривьерами», Западной и Восточной, — это очень небольшое пространство. По словам одного французского доклада, генуэзцы «имеют примерно тридцать лье вдоль побережья, начиная с Монако до земель Массы, да семь или восемь лье равнины в сторону Миланской области. Остальное — это завеса бесплодных гор». На море каждому из устьев крохотных речушек, каждой бухточке соответствовали либо гавань, либо деревня, либо деревушка — во всяком случае, несколько виноградников, апельсиновых рощ, цветы, пальмовые рощи под открытым небом, превосходные вина (особенно в Табии и в Чинкветерре), высокого качества масло, в изобилии имевшееся в Онелье, в Марро, в Диано и в четырех долинах Вентимильи. «Мало зерна, мало мяса, хоть все сие и самого высокого качества», — заключал в 1592 г. Джованни Ботеро. Для глаз и для обоняния — одна из прекраснейших стран в мире, рай. Приехать туда с Севера в конце зимы означало выбраться к живой воде, к цветам, к ликующей природе. Но эти восхитительные места составляли всего лишь [узенькую] каемку, Апеннинский хребет, идущий на соединение с Альпами возле Ниццы, упорно выставляет свои «бесплодные» склоны, без леса, даже «без травы», и свои удивительные, высоко угнездившиеся бедные и отсталые деревни, где находились фьефы и вассалы-крестьяне генуэзской старой знати (Nobili Vecchi), крестьяне, охотно бывавшие и головорезами. Простой карниз вдоль стены, Генуя, так рано ставшая современной, опиралась, таким образом на «феодальные» горы — и то был один из многочисленных ее парадоксов.

В самом городе не хватало места, участков для строительства; пышные дворцы были обречены с отчаянным упрямством расти в высоту. Улицы были столь узки, что только Новая дорога (Strada Nova) и улица Бальби (Via Balbi) допускали проезд карет; в остальной части города приходилось передвигаться пешком или в портшезе. Места не хватало также и за стенами города, в близлежащих долинах, где строилось столько вилл. На дороге к предместью Сан-Пьер-д’Арена при выезде из Кампо-Мароне, рассказывает один путешественник, «видишь дворец Дураццо, большое и богатое строение, каковое кажется превосходным среди полусотни других красивого вида дворцов». Полусотня: итак, даже в деревне правилом было жить дверь в дверь, локоть к локтю. За отсутствием места будут жить среди соседей. Тем более что нелегко было выбраться из таких крохотных уголков, настоящих носовых платков по размерам, но очень плохо друг с другом связанных. Чтобы призвать в Геную рассеянных по своим виллам дворян, ежели их присутствие было необходимо в Большом Совете, не было иного выхода, как отправить за ними одну из галер Республики! Да еще случалось, что на Генуэзском заливе устанавливалась и упорно держалась скверная погода. Проливные дожди, бурное и суровое море — то бывали адские дни и недели. Никто тогда не выбирался из дома.