Читать «Коран. Биография книги» онлайн - страница 8

В Индии родилось и несколько выдающихся толкователей Корана, двое из которых обсуждаются в этой книге. Первый был рационалистом XIX века. Это сэр Саид Ахмад-хан. Сэр Саид одобрял прагматические ценности британцев, в особенности, касающиеся государственной власти и образования. Но если современная наука олицетворяла философские ценности современной Европы, то он бросил вызов ее превосходству и ответил альтернативной современностью, основанной на строгом возвращении ценностей Корана.

В этом смысле Ахмад-хан был предшественником Мухаммада Икбала, самого известного в XX веке индийского, а затем пакистанского толкователя Корана. Будучи поэтом-философом, Мухаммад Икбал не являлся комментатором Корана ни по собственному намерению, ни по сложившейся репутации. Он одновременно увлекался и европейской философией, и современной наукой, каждая из которых подкрепляла силу и авторитет другой. Однако индийский философ увидел, что эти области неотделимы от более значимой идеи ислама, которая на протяжении многих лет была представлена в Коране. Икбал был гражданином современного мира, который намеревался примирить разум с Откровениями. Будучи убежденным мусульманином, в своих стихах он отразил восприятие истин Корана, которые проникали всюду и превосходили все другие истины, включая современную философию.

Все главы данной книги иллюстрируют важнейшую постоянно повторяющуюся идею: пока Коран сам по себе является единым самостоятельным источником знаний, в нем не существует ни одного послания. Книга — как любая духовная литература — требует изучения. Процесс изучения его формы, содержания и передачи на протяжении долгого времени называется толкованием. Для Корана, как в случае с Торой или Библией, толкование требует от человека такого труда, который неотделим от сознательных и бессознательных решений, принимаемых толкователем. Каждый, кто разъясняет Писание, вынужден делать выбор. Каждый должен следовать принципам толкования. Не имеет значения, кто является толкователем, не имеет значения, в какое время или в каком месте он читает Коран, какие именно темы, проблемы или акценты он выберет и подчеркнет. Более существенно то, как — узко или широко — комментатор будет выбирать тексты Корана. Если точнее, предпочтет ли он выбрать из контекста определенные стихи и отрывки вместо того, чтобы рассматривать текст всей Книги целиком, чтобы сделать выводы о нормативном исламском мировоззрении.

Но выбор — это не то же самое, что обращение. Почти все мусульмане обращаются к Корану: как к авторитетному источнику, описывающему обряды, как к ежедневному путеводителю, как к художественной идее, и даже как к «волшебству». Некоторые помнят Великое Писание с детства, чтя традицию цитировать и читать его вслух и считая основой праведности. Даже те, кто не помнит наизусть все шесть с лишним тысяч стихов, чувствуют потребность ежедневно повторять слова Корана. Их можно повесить на шею в виде амулета, прикрепить к борту такси, наклеить на заднее стекло или бампер, вырезать в камне, выгравировать на металле или украсить ими фирменный бланк. Написав на табличке с алфавитом или молитвой, слова из Корана также можно смыть и выпить раствор в лечебных целях. Даже мусульманин, который не знает арабского языка и никогда не изучал язык Корана, уважает эту Книгу. Он видит, как другие обращаются к ней, и может использовать арабские слоги и слова в своей жизни. Представьте, например, больную женщину. Для нее Коран — это магическая сила. К его словам женщина обращается разными способами: она шепчет их, обоняет или… пьет эти слова. Таковы народные способы сделать Коран собственным источником исцеления и надежды. Несмотря на то, что многие считают это богохульством, такое применение Корана, как и окружающие его споры, будут продолжаться до конца нашего века — и еще дольше.