Читать «Ноктюрн душе» онлайн - страница 31

Я полюбил беседы о погоде, О родственниках, жалованье, снах. Ни резким взлетам, ни большой невзгоде Нет места в наших дружеских речах.

Нам кажется, будто бы поэт мечтает «о счастии быть, как все». Однако, это только кажется так. С жестокой иронией он говорит:

(Мы) просто отмыкаем всякий ларчик:

Шкаф несгораемый, и спальню, и киот,

И предлагает нам

(…) слух оглушенный направить На сшитые ближним по мерке Стихи о хорошей погоде.

Пошлость, поглощающая всё, нивелирующая всё, страх перед ней и сознание, что лишь она нужна людям, — является основной темой этих стихотворений: стать пищим, погрузиться в безличные ряды маленьких людей.

Печален путь поэта. И сама Муза иногда просит его:

Хочу тебя отговорить За мной в высокий луг ходишь.

Он сознается: «Ведь, я полюбил несвободу», свою «золотую примирился со своей комнаткой, где

Угол желтеньких стен. На латунном болте Галстук, воротничок, пожилой, но крахмальный, Полинялый флажок, дань скупая мечте, Да обрывок фаты (котильонной, венчальной?) А у притолки слон, сувенирчик соседки, Одинокая книга, записка на самом краю, И пучок иммортелей, слишком яркой расцветки. О, прикрытая бедность, тебя ль благодарно пою?

Однако, предать свое «я» он не в силах. И снова, вдохновленным дифирамбом, звучат его стихи к Музе:

Одну тебя я не предал, О, муза вешних лет…

В 1987 г., с Лазурного берега Франции, из Мужена, Екатерина Леонидовна писала нам: «Стихов Кискевича, которые я когда-то переписала на сербской машинке, у меня вообще нет. Но “Стихи о погоде” есть с надписью. Их выход мы праздновали у Лидии Ираклиди с Игорем-Северяниным. Я ей непременно напишу. Спасибо за адрес. Это она дала деньги на издание — благородная женщина! Иначе бы стихи Кискевича никогда не увидели света…»

В преклонном возрасте, за пять недель до кончины, Екатерина Леонидовна ошиблась: Северянин в 1940 г. уже не приезжал в Югославию (впервые приехал в Белград 21 октября 1930 г., пробыв в Югославии до конца февраля 1931 г.), а у Лидии Михайловны Ираклиди в 1930 г. все они вчетвером могли отмечать выпуск первого, машинописного сборника Кискевича.

В военные годы Кискевич подарил экземпляр своего сборника «Стихи о погоде» сербскому литератору и журналисту Милораду Павловичу (1865–1957), с дарственной надписью: «Дорогому Милораду Фомичу Павловичу от автора. Апрель 1943 г. Б(елград)». Этот экземпляр попал в фонды Национальной библиотеки Сербии. В нем, на стр. 44, черными чернилами поэт вписал свое стихотворение 1942 г. «Малодушие», вероятно, последнее сохранившееся.

Мы не можем быть уверены в том, отлучался ли Кискевич из Белграда, путешествовал ли в 1920–1930 гг. за границу. Трудно доверять Нине Николаевне Берберовой, которая писала нам: «Хорошо помню Кискевича, который приезжал в Париж. Боже мой, каким он был… Маленький, худенький, на веки чем-то испуганный. Говорил тихо, всего боялся». Поэтесса Лидия Алексеева в своем письме так прокомментировала высказывание Н. Н. Берберовой: «Кискевич ей показался маленьким, потому что у него был большой горб, и на груди и на спине, но вообще запутанным он не был, только, конечно, горб его не веселил».