Читать «Оскорбленные чувства» онлайн - страница 68

Катушкин продолжил:

Я о том, что после смерти Андрея Лямзина что ни день, то обыски, подозрения. И у кого? Да у всех подряд, без разбора.

Вы хотите сказать, – произнес продолжавший кукситься Сопахин, – что вся эта череда – дело рук одного человека?

Да не совсем… – прикусил губу Катушкин. – Этот анонимщик как бы задал тон, понимаете? А город подхватил. Ну знаете, как бывает? Мода! Мода – это управляемая эпидемия, как кто-то удачно заметил.

На последней фразе журналиста у стола их выросло семейство, похожее на грибы. Муж-сморчок, жена-боровик, дети-лисички.

Вы надолго расселись, товарищи? – гавкнула жена. – Тут людям сесть некуда, а эти, полюбуйтесь, пожрали и раскрылатились на весь стол!

Едоки снова, ушки на макушке, оборотились на Катушкина с Сопахиным, во взглядах их читалось осуждение. Ай-ай-ай, какой непорядок. Ай-яй-яй, как можно зря занимать общественное пространство. Сопахин нервно заерзал на месте, но Катушкин воззвал к матроне:

Спокойно, дамочка!

Та собралась отвечать, и, наверное, вышла бы нехорошая перепалка, но тут освободился дальний столик, и муж оттянул жену в сторону. Семейство исчезло.

Ну что за люди… – хряпнул по колену Катушкин. – К чему же я вел? Ах, да. Прокурор Капустин. Я тут, по секрету вам расскажу, готовлю убойную публикацию. Подозреваю сделку между прокурором и этой самой Мариной Семеновой. Похоже на взятку за покой и свободу.

Тут подозрений недостаточно, – заметил учитель.

Так, ясен пень, у меня и документики есть. Мы с ребятами раскопали. Уже и анонсик на сайте «Сирены» сделали. Акции завода газировки. Были у Семеновой – оказались у Капустина. Фокус-покус! Далее. Десять гектаров земли под застройку за городом. Было у Семеновой, а теперь – частная собственность тещи Капустина. Городу эта земля для расширения нужна, значит, будет чем приторговывать. Ну и новая покупка жены Капустина – часы, инкрустированные бриллиантами. Выложены в ее инстаграме. Мы узнали, сколько такие стоят, вы упадете! Это сто годовых прокурорских зарплат.

Катушкин шкворчал, пыхтел, ему не терпелось вывалить Сопахину всю подноготную, но тот оставался никлым и вялым. На лице его брезжило равнодушие.

Ко мне сейчас ученик придет, – прервал он увлекшегося журналиста. – Мне надо идти, репетиторствовать. Сами понимаете.

Со скрипом отодвинулся стул. Учитель напяливал пальтишко.

Да-да-да, прошу прощения за отнятое время, – засуетился Катушкин, одеваясь следом. – Да и мне пора. Тут поблизости в сквере открытие памятника. Схожу поснимаю.

Они вышли из пропахшей борщом столовой на оживленную улицу. Кислород мгновенно ударил им в головы. Зарябили, перекрикиваясь, вывески, будто лабазницы уселись торговать по двум сторонам дороги. Деревцо пустило корни под асфальтом, вспучивая на нем растрескавшиеся бугры. Сопахин переступал через них, как суеверный ребенок. Если наступишь – умрет мама.