Читать «Перевод русского. Дневник фройлян Мюллер – фрау Иванов» онлайн - страница 98

В таких ужасных обстоятельствах мне приходилось работать.

Ян был великодушным и добрым настолько, насколько был огромным. Он никогда не бывал прежде в Германии, говорил с акцентом, ничего не знал про здешние порядки. Это было трогательно. Он постоянно говорил о своей жене. Это было трогательно. Это было трогательно.

Я была уверена, что его жена – богиня, коли она – его жена. Однажды я спросила: «А ваша жена – она какая?»

Я и теперь отчетливо помню этот момент. Он молчал и улыбался, глядя вдаль. Я любовалась им, сердце мое колотилось, а он молчал. Потом сказал с нежностью:

– Она… разная.

Занимался солнечный субботний день, прекраснее которого еще не было в моей жизни.

Скоро богиня с двумя сыновьями приехала к мужу.

Мы сразу сдружились. Инес оказалась актрисой, темпераментной темноволосой красавицей, живой и жизнерадостной. Она была солнцем, центром мироздания – и мой тайный возлюбленный принял облик луны, чей свет блекнет, лишь приблизится солнце.

Но ему это нравилось. Он молчал и улыбался. Я его понимала. Я была счастлива за него. Именно такой восхитительной женщины он и был достоин. Никогда и ничем я не выказывала своей привязанности к Яну и искренне любила Инес. Никто, никто не знал, что ничего не изменилось с того дня, как он вошел в ту дверь, – ах, пожалуй, все же изменилось… Я страдала от невозможности чувствовать радость.

Пролетели птицами четыре года: семья моего шефа, который не был больше моим шефом, вернулась в Голландию. Я потеряла их – и горько об этом сожалела. Эти четыре года были очень краткими, исполненными необыкновенного, хотя и болезненного для меня, очарования.

Прошли еще десять лет, в течение которых мы виделись лишь однажды, мельком, и, хотя моя жизнь и была яркой и насыщенной, за эти годы я давно смирилась с тем, что умереть от поцелуя мне точно не суждено; сквозь длинные зимы и цветущие весны, сквозь дожди и летнее марево мое чувство к Яну стало не вполне отчетливым, словно размазанным кистью импрессиониста…

Как вдруг однажды я узнала о внезапной смерти Инес от инфаркта… Известие поразило меня в самое сердце и вдруг всколыхнуло и мучительное сострадание, и трудно сдерживаемую нежность. Бедный Ян!!! Он так ее любил! Каково ему теперь, ах, каково… Мне кажется, что если б умер он сам, мне было бы легче с этим смириться. Ведь я заставила себя позабыть о нем. А тут, при каждой мысли о том, что Инес больше нет, душа моя изнывала от жалости и сочувствия, и я повторяла бесконечно, заливаясь слезами: «Бедный, бедный, бедный…»

Наконец я сказала себе: ну хватит! Все обойдется. Он не будет один. Разве такой прекрасный человек может остаться один!

И погрузилась снова в свое бытие и свою бесконечную работу.

И снова шло время, дающее исцеление и забвение.

Но зачем-то он приехал во Фрайбург, наверное по делам. Мы встретились нашей старой компанией в кафе, поредевшим составом. Так мило посидели. Я старалась на него совсем не смотреть – боже, как глупо. Рана в моем сердце затянулась. И, если я и умудрилась пережить любовь к шефу, – все оно позади, далеко позади, да. Он странно смотрел на меня – ну что ж: может, он не в своем уме после смерти жены.