Читать «Перевод русского. Дневник фройлян Мюллер – фрау Иванов» онлайн - страница 25
Карин ван Моурик
«Ну, с богом!» – и все встают с того, на что присели, на табуреточку, на чемодан ли, на колени к кому-то, встают успокоенные, обновленные и в хорошем настроении! И расстаться не так грустно, и путешествие представляется не нагромождением неудобств и нервотрепки, а чем-то манящим и романтичным: всего лишь «раз, два, три»!
Поутру после проводов я была не в себе, потому что самогон еще не успел выветриться и ночь для меня вовсе не наступала. Моя группа сверлила меня глазами и словами – справедливо, конечно. Мне на шею повесили какие-то коралловые бусы, которые запрещалось вывозить – авось, пьяная дура пронесет через таможню. А я попросила кого-то из них пронести для меня две подаренные банки черной икры – мне сказали с подчеркнуто нескрываемым удовольствием: «НЕТ!»… Пограничники отобрали и бусы, и икру, и даже спасибо не сказали. А мельхиоровая вилка из ресторана, которой клептоманка удовлетворила свою потребность что-нибудь стянуть и которую сунули мне в сумку (о чем я и не подозревала), непостижимым образом переехала на постоянное местожительство в Германию. Она и сейчас лежит где-то на чердаке, никому не нужная, ведь той, которая ее стащила, она нужна была исключительно в момент кражи, не более того. Цель достигнута – потерян интерес…
Так год и пролетел. В тот день, когда Дмитрий прилетел во Франкфурт, ожидание этого события достигло своего апогея и в некотором смысле исчерпало себя. Так и казалось, что после всех препятствий и безумств, с которыми эти препятствия преодолевались, не может быть гладкого и красивого прибытия героя мелодрамы на немецкую землю. Но все же на прибытие Мити собралась посмотреть изрядная толпа народу, даже не поленились для этого приехать во Франкфурт – ближайший от Фрайбурга международный аэропорт. А впрочем – не сама ли я позволила всем, кто изъявил желание, ехать со мною встречать мужа? Уж не собрала ли я их нарочно, взглянуть на мой триумф? Хотя мне и самой с трудом верилось в то, что это наконец произойдет: он выходит, в руках у него розы, и он сразу узнает в толпе мои льняные волосы, мои глаза, в которых блестят слезы счастья… Розы-слезы… О нет. Я знаю, что все будет по-другому. Выходи, Митя. Уже все вышли. Уже – никого. Уже на меня все смотрят – и даже не вопросительно, а как бы: «Ну, что ж, может, оно и к лучшему?»…
Митю вывели под белы рученьки двое полицейских, хотели, прежде чем отпустить, убедиться в том, что его действительно ожидает жена. Что он – не этнический немец, не еврей, что он – русский муж какой-то сумасшедшей немки. Что ему – не в отстойник для эмигрантов, а в обычный выход для нормальных людей.
