Читать «Волхвы. Дилогия» онлайн - страница 375

— Да, Юрий, — твёрдо ответил он, — нечего Бога гневить… бывал я и счастлив на своём веку… так счастлив, что вот теперь, как только вспомнил я те краткие часы, у меня так и просветлело на душе…

— Что же бывало причиной такого счастья? Страстная любовь, почести, удовлетворение каких-либо прихотей?

Старый князь покачал головою и слабо улыбнулся.

— Нет, друг мой, не то, совсем не то. Я вот давно уж, со времени болезни моей, и днём, и в ночи бессонные все думаю да думаю, всю свою жизнь заново переживаю. Так я в этих думах моих многое такое разобрал, чего прежде-то и не понимал совсем, о чём прежде-то вовсе и не думалось. И вижу я, на себе вижу, что счастье не в том, в чём полагают его люди. Моё счастье, за которое благодарю теперь Создателя, всегда приходило ко мне тогда, когда другие бывали довольны и когда это их довольство от меня происходило. Говорю — не понимал я тогда этого и не ценил и сам лишил этим себя ох как многого!..

«Разными словами, а и он, и Калиостро говорят одно и то же!» — подумал Захарьев-Овинов.

Между тем он видел, что оживлённый, долгий разговор всё более и более ослаблял отца.

— Вы утомлены, батюшка, — ласково сказал он.

— И радость утомляет, — прошептал старый князь, — заснуть бы теперь… да сон мой плох… не приходит!

— Авось придёт! — И с этими словами Захарьев-Овинов осторожно приподнял отца с кресла, подвёл его к кровати и уложил. Он положил ему руку на голову — и в то же мгновение старик спокойно заснул. Тогда великий розенкрейцер бережно, будто опытная сиделка, поправил подушку, тихонько прикрыл ноги спавшего тёплым одеялом и вышел из комнаты. Воспоминание о том, как он производил на этом самом месте свой ужасный опыт над умиравшим, невыносимо страдавшим человеком, не пришло ему в голову. Но если бы оно пришло — он показался бы себе отвратительным.

X

Выйдя из спальни старого князя, он почувствовал настоятельную потребность как можно скорее увидеться с тем человеком, который уже начал играть такую значительную роль в его жизни, то есть с отцом Николаем. Да, он должен был видеть его как можно скорее, войти с ним в соприкосновение и ещё более согреться и успокоиться от этого дружеского, сердечного общения.

Он чувствовал, что горячо и нежно любит теперь этого товарища своего детства, этого брата, о котором ещё не очень давно вовсе и не думал, которого забывал совсем в течение долгих лет своей жизни. Он не называл ещё себе нежной, братской любовью чувство, увлёкшее его теперь к отцу Николаю, но тем не менее это чувство наполняло его.

На мгновение он остановился, сосредоточиваясь, призывая к себе те свои изощрённые долгим трудом и опытом способности, которые без помощи внешних действий, необходимых для каждого человека, не обладавшего его знаниями и необычайной высотою развития его духовных сил, давали ему возможность узнавать многое из того, что он хотел узнать. Способности эти лучше всякого посланца показали ему, что отец Николай дома, ждёт его и что теперь именно самый благоприятный час для их встречи.

Закрыв глаза, он ясно, как в зеркале, увидел священника, сидевшего в своей комнате у окна, с молитвенником в руках, и о чём-то очень горячо говорившего какому-то существу, бывшему возле него. Но существа этого великий розенкрейцер не видел, так как о нём не думал. Ему было только понятно, что брат ждёт его, и никто и ничто не помешает их встрече.