Читать «Розка (сборник)» онлайн - страница 151

Потому что украсть у себя нельзя. Он знает, он даже пробовал. Нельзя украсть у себя. Он уже не думает о квесте, он не думает о министерской проверке и рейдерском захвате кресла не думает тоже. В земле под Волновахой кто-то найдет клад. Когда-нибудь очень не скоро. Найдет доллары, а не золото, и очень удивится. Когда-нибудь, очень не скоро. Арсений цепенеет. Грустит, но не сильно. Грустит, как может.

Он все и всегда делает, как может: коротко пугаясь и раздражаясь. Испуг при этом помнится. А раздражение нет. Арсений – не злой. Он муха, люди – мухи, и он тоже. Он отмахивается от людей, как от непонятых слов. Но и от него отмахиваются тоже. Все так запутанно, все так сложно там, снаружи. Такие странные там лица, что их не возьмут никогда ни в участковые, ни в ректоры, ни в хорошие соседи. Такие вот странные сделались вдруг лица. А почему, Арсений не знает. Что-то произошло там, снаружи, с той стороны его кабинета. Что-то произошло, но он отмахнулся. И сейчас он снова машет и машет рукой, но лица – без имен, конечно, он не помнит, и не знает, и знать не хочет их имен – летают перед глазами как мухи. И хочется дать им грамоту, чтобы отстали, или даже записать в очередь на орден или отправить на пенсию или отчислить. «З-з-з-з-з-з», – говорят эти люди-мухи, «з-з-з-з-з», – отвечает им муха-Арсений и просит, требует даже у Романа: «Сделай так, чтобы я их не видел».

Но Роман не отвечает. Роман растирает слезы по лицу. Это некрасиво. Арсений не умеет плакать. Он знает: это очень некрасиво. Арсений хочет сказать: «Роман! Прекрати сейчас же», но язык не поворачивается. Языку лень. Уху лень тоже. Но оно все еще слышит, как плакса-Роман говорит каменному этому гостю: «Не надо Кифера. Пусть меня нарисует Кира, Кира, дочка… Ей в школу. Пусть она меня нарисует, как будто я тоже – вместе с Кристиной – Бабочкин король в джунглях, на Гоа. Пусть меня нарисует Кира, Кира, моя дочка. Пусть только Лорелла ее не бросит, как-то надо управить, чтобы Лорелла ее не оставила. Кира, моя дочка, как нарисует, так пусть и будет».

«Не нарисует она тебе никакие джунгли, – думает Арсений, перед тем, как исчезнуть окончательно. – Я украл зеленый карандаш. Как она тебe нарисует?»

* * *

Вот это место, где ключица, у Рыженькой похоже на лодку с невысокими бортами. Я бы мог в ней плыть, знаешь, я бы мог брать эту лодку напрокат, оставляя свою заправку, вяленое мясо и дальнобоев на студента Данилюка, я бы мог уходить в ней куда-нибудь в медовые бухты, к самому краю земли и возвращаться тоже – к самому краю. Соленая вода – порывом ветра или ударом весла – попадала бы мне в глаза, и капли делали бы мое лицо мокрым. И никто не смог бы сказать, что я плачу.