Читать «За рубежом и на Москве» онлайн - страница 68

Пришлось повиноваться разгневанному посланнику, и через час небольшая группа всадников выезжала из Байоны.

Но, как ни спешны были сборы, Яглин всё-таки улучил минуту и сказал подьячему:

— Слушай, Прокофьич: хочешь быть мне другом? Да? Так ступай в дом лекаря Вирениуса, повидай его дочь и передай ей эту записку, где я пишу, что мы должны были внезапно уехать, но что я надеюсь увидеть её в Паризе-городе. Понял?

— Понял, понял, — качая лысой головой, ответил подьячий. — Стало быть, выходит, что ясный сокол побаловался около певуньи-чечотки да и спорхнул?

— Если, плешивая твоя голова, ещё раз придёт тебе в голову это, то тут тебе и конец, — вспылил Яглин и потряс под самым носом подьячего кулак.

— Ну, ну… Чего же сердишься-то?.. Уж и пошутить нельзя!.. Сейчас и рассердился… Ладно уж: передам цидулю, как велишь…

— И вот ещё что, — сказал Яглин, снимая с пальца небольшой золотой перстень. — Передай ей это и скажи, чтобы не забывала меня, как и я её не забуду, — и он поспешно отвернулся в сторону, чтобы скрыть от подьячего непрошеные слёзы.

«Те-те-те! — подумал про себя подьячий. — А ведь тут, видно, дело-то не на шутку завязалось!»

XXIX

Ехали вплоть до самой ночи. Так как продолжать путь было, пожалуй, небезопасно, да к тому же и всадники и лошади притомились, то решили остановиться и переночевать у опушки небольшого леса.

Маленький лагерь из пятнадцати человек спал. Не мог только уснуть Яглин, который лежал с открытыми глазами, смотрел на небо и думал свои думы.

Странно сложилась его жизнь! Смерть сестры, разорение семьи, нелюбимая, силой навязанная невеста, путешествие за рубеж, «гишпанка» и их взаимная любовь… Как всё это переплелось! А дальше что? Что даст им эта любовь? Жениться здесь и ехать с «гишпанкой» в Москву? А Потёмкин? А отец? А воевода?

Яглин в отчаянии сжимал себе лоб руками, как будто хотел выдавить из головы мысль, которая осветила бы дорогу в будущее, показала, что делать дальше. Но эта мысль не выдавливалась, и Роман, измученный и усталый, уснул лишь под утро.

Его разбудил шум. Он быстро вскочил на ноги и огляделся кругом.

Маленький лагерь был весь на ногах. Потёмкин и Румянцев глядели вдаль, на дорогу. Яглин тоже посмотрел туда и в облаках пыли увидал, что там едет остальная часть посольства.

Когда последние подъехали, Роман отыскал подьячего и спросил его:

— Ну, что? Как?

— Отойдём в сторону, Романушка, — ответил тот и, когда они зашли за кусты, вынул из-за пазухи платок, в котором было что-то завязано, бережно развернул его, а затем вынул оттуда небольшую звезду из разноцветных драгоценных камней на золотой основе.

Яглин взглянул на нижнюю сторону звезды, которые дамы того времени носили в волосах, и увидал там нацарапанную чем-то острым надпись на латинском языке: «Semper tua». В волнении он приложил эту дорогую для него вещь к губам.

«Охо-хо! — подумал про себя подьячий. — Правду люди, видно, говорят, что любовь — зла. Совсем парень в полон отдался».