Читать «Волею императрицы» онлайн - страница 107

«С утра почти ничего не ел я, — говорил он себе, объясняя свой внезапный припадок слабости, — не послушал боярина Савёлова», — думал он, вспоминая, что, несмотря на его просьбы, он не коснулся ни одного из поданных ему яств в доме боярина.

Оправясь от дурноты, Алексей вышел на верх оврага, вскочил на коня и скоро нашёл полуразрушенный мост, по которому перебрался на ту сторону оврага. Он выехал на широкую просеку, старые сосны уже редели, и невдалеке виднелись монастырские кельи и храмы позади невысокой ограды. Боярину пришлось долго стучать у ворот, и, когда вышла к нему отворившая ворота старица, он просил доложить матушке-игуменье, что привёз он от бояр Стародубских вклад в монастырскую казну. Его долго держали у ворот, подозрительно расспрашивая, пока случайно не подошла к воротам мать-игуменья, которая шла провожать боярыню Талочанову в келью, назначенную для монастырских посетителей. Игуменье доложили о боярине, желавшем внести вклад денежный; Ирина Полуектовна подтвердила, что то был сам молодой боярин Стародубский.

— Я боярин Стародубский, — заявил Алексей, — и приехал поклониться храмам и просить принять от нас дар на поминовение родительницы! А тебе, боярыня Ирина Полуектовна, привёз я поклон и наказ от боярина дяди твоего, Лариона Сергеевича! — говорил Алексей, низко кланяясь.

— Где же повстречались вы с дядей, боярин? — удивлённо спросила Ирина Полуектовна.

— Утром был я в его усадьбе и видел там боярина; от него прямо я сюда и приехал, — проговорил Алексей.

Ирина Полуектовна, о чём-то догадываясь, встревоженная, указала ему на келью, где можно будет найти её. А игуменья, приветливо глядя на гостя, просила его зайти в трапезу их и вкусить чего-нибудь. Стародубский не отказался на этот раз подкрепить силы монастырским обедом и в то же время потолковать о деле. Совещание их скоро окончилось, и его проводили до кельи, назначенной Ирине Полуектовне.

— Не знаю, не знаю, что и сказать тебе, боярин! — проговорила она, тронутая до слёз, выслушав Алексея.

Скромно передавал он ей слова Лариона Сергеевича, стоя пред боярыней в сумрачной келье. Сумрачно было в келье от близости частых сосен, спускавших на крышу её свои мохнатые ветви.

— Ума не приложу, как поступить мне! — восклицала боярыня Талочанова. — По молодости обе боярышни боязливы, и обе они набожны… И себе гибель чую от гнева твоего батюшки, и их тяжело мне сгубить!

Алексею вспомнилась раздававшаяся в лесу песня, когда он чуть было не повернул коня обратно. «Да ведь не старшая пела», — ободрил он себя.

— Позволь ты мне, боярыня, поговорить с твоей старшей дочкой! Не бойся, не скажу я слова лишнего, а буду увещевать её и склонять согласиться на волю родителей!

— Да поможет тебе Господь! Вот слышен звон к вечерне; ступай, боярин, к большому храму: они обе пойдут к вечерне, встретишь их у храма и, улучив минуту, скажи им о воле их деда. Положись на то, что Господь вложит в их ответы! — просила боярыня.