Читать «При дворе императрицы Елизаветы Петровны» онлайн - страница 443

Екатерина Алексеевна закусила губы.

Чоглокова встала и, вытирая слёзы, подошла к великой княгине.

   — Кроме того, государыня изволила приказать, — продолжал Александр Шувалов, — чтобы почившего Константина Васильевича перенесли из дворца к нему на дом. Это повеление можно теперь привести в исполнение тем скорее и быстрее, что в данном случае оно касается уже только трупа нашего бедного усопшего друга. Кроме того, её императорское величество изволила заранее предугадать, что при настоящих печальных обстоятельствах госпожа Чоглокова не будет в надлежащем состоянии духа, чтобы иметь возможность продолжать службу у её императорского высочества. Поэтому, по своей особой милости, её величество повелеть соизволила отставить госпожу Чоглокову от занимаемой должности, чтобы она могла без всякой помехи предаваться своим воспоминаниям и скорби. В то же время обязанности обер-гофмейстерины двора её императорского высочества её величество соизволила возложить на княгиню Гагарину, которая уже ожидает великую княгиню в апартаментах её высочества, чтобы вступить в исполнение своих обязанностей.

Страдальческий стон вырвался из груди Чоглоковой. Она прижала руки к сердцу и упала бы на пол, если бы Льву Нарышкину не удалось подхватить её и подвести к стулу.

   — Что за день... Что за день! — воскликнула она, озираясь вокруг тупым взглядом, словно в поисках помощи. — О, Господи Боже мой! Ты суров, Ты жесток! Ты грозно караешь меня... Одним ударом я теряю всё сразу... Неужели мне не придётся видеть более мою всемилостивейшую госпожу? Совсем одной, в полном, беспросветном одиночестве придётся мне влачить теперь свои дни, сгибаясь под тяжестью немилости её величества, — немилости, которая совершенно не заслужена мною, так как я не знаю за собой никакой вины.

   — Вы ошибаетесь, — сказал Александр Шувалов с ледяным спокойствием, — это является скорее знаком особого внимания, милости и чрезвычайного участия государыни к вашему горю. Её величество не хочет, чтобы заботы и волнения ваших служебных обязанностей при дворе лишали вас возможности отдаваться естественной скорби.

   — Нет, этого не может быть! — воскликнула Чоглокова, вскакивая со стула. — Государыня, постоянно относившаяся ко мне так милостиво, с таким доверием, не может удалить меня в изгнание. Я пойду к ней, брошусь к её ногам, и она выслушает меня, она не разлучит меня с моей всемилостивейшей повелительницей!

Она хотела броситься вон из комнаты, но Александр Шувалов преградил ей дорогу и сказал:

   — Государыня соизволила приказать, чтобы к ней никого не впускали. Её величество тоже глубоко опечалена этим прискорбным случаем и потерей верного слуги, да и, по моему мнению, — прибавил он, — было бы нарушением долга, если бы вы прямо от трупа супруга проследовали к её величеству, чтобы явить перед её пресветлые очи картину горя и отчаяния, тогда как каждый добрый верноподданный обязан приближаться к императрице только с радостью и выражением полнейшего довольства!