Читать «При дворе императрицы Елизаветы Петровны» онлайн - страница 428

Она милостиво поклонилась, и сани понеслись по улицам, освещённым факелами.

Глава двенадцатая

По городу расползлись самые невероятные слухи. Говорили, что Фонтанная была обложена войсками, что сама императрица, под охраной кирасир, приезжала туда, что Бекетов арестован, что Алексей Разумовский отправлен в Шлиссельбургскую крепость под усиленным конвоем, что императрица возвратилась во дворец вместе с Иваном Шуваловым, чрезвычайно милостивая и он провожал её до её покоев. Из всех этих слухов, долетавших урывками, нагромождались самые необыкновенные выводы, а так как отряды гвардейцев продолжали расхаживать по улицам, то ожидалась одна из катастроф, случавшихся в предыдущие царствования.

Однако несмотря на столь необычное движение на улицах, во дворце парадный приём и ужин, назначенный на этот вечер, не были отменены, и к назначенному часу обширные залы наполнились блестящим придворным обществом, неспокойно сновавшим взад и вперёд, боясь сказать лишнее слово и подозревая каждого замешанным в эти таинственные события. Явились иностранные дипломаты, но и на их лицах отражалась беспокойная напряжённость. Не видно было только государственного канцлера Бестужева. Впрочем, отличительной чертой его политической тактики было исчезать с горизонта, как только чуялась гроза в придворной атмосфере, и показываться лишь тогда только, когда электричество, насыщавшее воздух, тем или иным образом разрядилось.

Наконец, появилась и великокняжеская чета. Екатерина Алексеевна была приветлива, скромна и беспечна, как всегда, а Пётр Фёдорович, беспокойно возбуждённый, бросал пытливые взгляды по всем направлениям и как бы искал разъяснения загадочных событий, отрывочные слухи о которых дошли и до него. Весь двор приветствовал их высочеств почтительно, но никто не решался приблизиться к ним, так как их положение на сегодняшний день было не ясно и не гарантировано от гнева императрицы.

Штат, сопровождавший великого князя и его супругу, казалось, был не в своей тарелке, а это ещё более давало повод подозревать, что в таинственном, грозном событии замешан и великий князь. Салтыков был угрюм и задумчив, Чоглоков казался злым и вместе с тем испуганным, супруга время от времени бросала на него грозные взгляды, одновременно отыскивая глазами Репнина, от которого ждала разъяснений загадочных событий дня. Однако Репнин продолжал оставаться в самой отдалённой части зала и делал вид, что не замечает её мимики. Ядвига Бирон стояла впереди придворных дам с горькой усмешкой на устах. Даже Лев Нарышкин, всегда готовый учинить какое-нибудь сумасбродство, притих и был задумчив; он боялся за своего друга Салтыкова, к тому же движение войск на улицах было всегда грозным предзнаменованием в придворной жизни и могло наполнить страхом даже самые беспечные и жизнерадостные сердца.

Но наиболее удручённым в свите великого князя казался барон Брокдорф, у него был вид человека, каждую минуту ожидающего смертного приговора: великий князь не принял заявления о болезни и явился сам, чтобы принудить коменданта картонной крепости к завершению фортификационных работ. Несмотря на все уверения камердинера, что барон болен и от слабости еле держится на ногах, Пётр Фёдорович, никогда не терпевший возражений, приказал барону сопровождать себя ко двору.