Читать «Давно, в Цагвери...» онлайн - страница 37

Конечно, папа и по воскресеньям иногда бывает занят — он юрист, адвокат, ему часто приходится выступать в суде. Готовясь к защите, папа запирается у себя в кабинете и без конца шелестит бумагами; даже мне не разрешается ему мешать.

Но в это воскресенье папа свободен, и мы отправляемся на Черепашье озеро, мне такая прогулка обещана давным-давно. С нами увязываются и старшие тигранята — Васька и Амалия. Они побаиваются папу и вначале ведут себя тихо — ни криков, ни визга, ни песен про «чюдный город Кобулет»; в трамвае не отрываются от окошка, за которым плывут увитые плющом и виноградом уютные разноцветные дома, мелькают редкие по воскресному утру прохожие. Мне жалко, что Гиви не смог поехать с нами: весной у тети Верико всегда много работы и Гиви должен ей помогать.

Трамвай тащится долго. Но вот последний поворот, последняя остановка. Здесь, на окраине города, сразу же за низенькими кирпичными домами и начинается едва заметная каменистая дорожка, ведущая в горы.

Папа достает из кармана светлого полотняного пиджака белые панамки — мне и Амалии, а себе сооружает из носового платка некое подобие тюбетейки. Один Васька гордо шествует по солнцепеку с непокрытой, сверкающей, как спелый подсолнух, головой. Рыжему Ваське нипочем рыжее солнце!

Тишина, приволье, пестрые, разноцветные бабочки. Сколько же их здесь, в предгорье, весной! Размахивая сачками, мы с Амалией гоняемся за бабочками — они мерцают в траве, словно солнечные блики, словно ожившие летающие цветы. Поймать бы вон ту — алую как мак, или ту — белую с желтыми крапинками — она совсем как ромашка, — или красавца махаона с ярким павлиньим глазом на нижнем конце крыла.

Мы называем бабочек по-грузински — пепела. Что-то трепещущее, как их легкие крылышки, слышится мне в этом слове. Пепела! Пепела! Действительно: воздушное, неуловимое! Пе-пе-ла! Как странно, думаю я, по-французски бабочка называется похоже: папийон!

— Зря вы охотитесь за ними, девочки, — упрекает папа. — Подумайте: ведь многие из них живут на свете всего один день! Ну, поймали, осторожно посмотрели, полюбовались — да и выпустили на волю… Видите, как они бьются в ваших сачках… Смахнете с крыльев пыльцу, и красавица пепела не сможет больше летать, погибнет…

Но не очень-то мы слушаемся: разве легко отказаться от такого редкостного удовольствия? Поймав бабочку, мы бережно прячем ее в железную коробку из-под монпансье, а устав от беготни, присаживаемся где-нибудь в траве и осторожно приоткрываем крышку, заглядываем в коробку. До чего же они хороши наши прекрасные пленницы, наши пепелы!

Васька равнодушен к бабочкам, его куда больше волнуют жуки — бронзовики, носороги, даже навозники. Носком сандалии он подковыривает прячущиеся в траве камни, зорко всматривается, не покажется ли радужная спинка, черные, скрюченные лапки. Острой щепкой поддевает Васька недовольно шевелящего усами рогача, и, когда подносит к нашим ушам свою коробку, мы слышим, как яростно бубнят и ворочаются, задевая друг друга в тесноте, растревоженные узники.