Читать «Давно, в Цагвери...» онлайн - страница 132

Мы снова прошли по заброшенным комнатам и коридорам, спустились по скрипучей лестнице, вышли в заросший крапивой и бурьяном, уже залитый солнечным светом двор. Задержавшись на минутку, Ли с любопытством оглядела заколоченные окна, покосившийся забор высоко над Курой.

— А лента? — неожиданно вспомнила она. — Я хочу взять ленту, а, папа? На злую память!

Мы с Васькой вперегонки помчались назад, в дом, но Васька всегда бегал быстрее, ему первому удалось вскарабкаться на подоконник и схватить ленту. И так же, опрометью, мы спустились во двор, где нас ждали остальные.

— Возьми, Ли, — сказал Васька. И вдруг насупился, посмотрел с упреком: — А черепаху мою ты потеряла, да?

— Она вчера умерла… — вздохнула Ли. — Она все время была со мной, но ей было так скучно, так плохо без солнышка, как и мне… И она умерла, совсем умерла… Миранда выбросила ее в Куру! — И Ли посмотрела на Миранду с такой обидой и болью, что та отвела взгляд.

— Ничего, я поймаю тебе другую, — пообещал Васька.

— Ну пошли! — скомандовал Леон Георгиевич, направляясь к воротам. — Ах, жаль, в такую рань фаэтон поймать невозможно! Тебе тяжело идти, Ли? Ну, хочешь, я понесу тебя на руках?

— Нет-нет! Я сама…

Важа подтолкнул Миранду дулом нагана:

— А ну шагай! И не вздумай бежать: у Важа Гогоберидзе рука не дрогнет! Ишь ты, чего выдумала — детей красть!

Выбравшись из лабиринта переулков, мы очутились на Плехановской — в поисках нужного дома полчаса тому назад мы прошли по прилегающим к ней переулкам. Обычно оживленная днем, Плехановская была сейчас тиха и пустынна — только дворники, шаркающие метлами, глядя на нашу группу, застывали в немом изумлении.

Я шел рядом с Ли, держа ее за руку, за другую вел ее Леон Георгиевич. Бок о бок со мной шагал Васька. Шествие замыкали Тигран и Важа, между ними понуро брела Миранда, а за ней Рафик.

Оглядываясь на Миранду, на ее по-прежнему красивое, но сейчас откровенно недоброе, напряженное лицо, я думал: как мы все ошибались! Один Леон Георгиевич натренированным чутьем юриста угадывал в ней злое начало.

С афиш у кино «Астольфо» неподвижно смотрели огромные, как у Миранды, трагические глаза Веры Холодной, рука Мозжухина, протянутая к ней, сжимала рукоятку пистолета.

Я подмигнул Ваське: при взгляде со стороны наша группа, наверно, напоминала сцену из приключенческого фильма, где в роли красавицы злодейки выступала Миранда.

Вдали блеснула в лучах поднимавшегося солнца серебряная вывеска над кондитерской дядюшки Котэ. Он открывал ее пораньше, ожидая, что нетерпеливые, рано просыпающиеся сладкоежки вот-вот нагрянут. Имея в кармане пятачок или гривенник, разве устоишь перед горстью шоколадных конфет, мармелада, засахаренных орехов? Не у каждого малыша найдется для этого мужество.

И как раз в момент, когда мы подходили к лавочке, заспанный дядюшка Котэ вышел отпирать свое ароматное заведение. Еще без халата, в красных подтяжках, туго перехлестывавших пухлую спину, кондитер закреплял болтами раздвинутые ставни. Обернувшись на шум, он увидел нашу необычную процессию. И вдруг что-то неописуемое произошло с ним: розовое добродушное лицо с глазами-изюминками, всегда украшенное приветливой улыбкой, перекосилось, стало мучнисто-белым — оно выражало не только изумление, а и растерянность, и тайный страх. И особенно поразил меня взгляд, которым дядюшка Котэ как бы хлестнул не поднимавшую головы Миранду.