Читать «Давно, в Цагвери...» онлайн - страница 106
Наталья Львовна Туманова
Я пошел к себе. Мамы дома не оказалось, ключ висел в привычном потайном месте — за зеркалом в коридоре. Отперев дверь, я постоял на пороге и тут же снова выбежал в переднюю. Ведь Леон Георгиевич сразу же пойдет узнавать подробности о девочке-утопленнице, постарается увидеть ее. И если я сейчас упущу его, мне придется ждать и терзаться мыслью: Ли утонула в Куре или не Ли?
Когда я выскочил на площадку, Леон Георгиевич и дядя Серго спускались с лестницы — в освещенном солнцем четырехугольнике парадной двери темнели их силуэты. В пять-шесть прыжков я сбежал по ступенькам и, стараясь оставаться незамеченным, пошел следом за ними. Мне удалось это сравнительно легко: тифлисские улицы, как и всегда в погожие солнечные дни, кишели народом. Сотнями голосов гудела и смеялась праздная, гуляющая толпа, сверкало и сияло стекло витрин, с афиш ослепительно улыбалась Мэри Пикфорд…
Да, все было как всегда, как будто ничего не случилось с Ли!..
Занятый своими мыслями, я не замечал ничего кругом и потерял из вида шагавших впереди Леона Георгиевича и дядю Серго. Отчаяние охватило меня; я заметался по улице, толкая людей и чуть не плача, — на меня ворчали, кто-то крикнул вслед: «Сбесился, что ли, бичо?» — и вдруг с разбега налетел на Леона Георгиевича; он стоял ко мне спиной, разговаривая с незнакомым мне бородатым сгорбленным человеком в потертой черкеске с серебряными газырями. Я пришел в себя от его сердитого окрика:
— А ты зачем здесь, Гиви?!
— Я с вами, дядя Леон, — забормотал я, больше всего боясь, что он сейчас же прогонит меня прочь. — Я с вами… Я знаю, что в телеграмме!..
— Ты — друг Ли, Гиви, — сказал с усилием Леон Георгиевич, — но идти туда тебе нельзя…
— Я подожду возле…
Леон Георгиевич не ответил.
С шумного и людного проспекта Руставели мы свернули на Грибоедовскую, где помещалась милиция: у подъезда отец Ли остановился, словно собираясь с духом. Трудно представить себе, что чувствовал он в тот момент.
Дядя Серго легонько взял Леона Георгиевича за плечо, и они вместе поднялись на ступени подъезда. Я остался внизу, на тротуаре.
Возле милиции толпился разный люд: старики в бурках, видимо спустившиеся с гор; две женщины в курдских национальных костюмах — в широченных плиссированных юбках и ярких кофтах, с монистами, обе с грудными детьми на руках и целой оравой ребятишек постарше — эти беспрестанно канючили, цепляясь за юбки матерей. В милицию входили и оттуда выходили озабоченные, встревоженные и расстроенные люди; милиционер с наганом в руке провел в здание бородатого человека в рваном пиджаке с дорогим кожаным чемоданом.
Время тянулось нестерпимо медленно. Я то прислонялся к стене, то усаживался в сторонке на скамью, то принимался бегать взад-вперед перед подъездом милиции, не сводя глаз с ее дверей.
— А ты зачем здесь крутишься, бичо? — насупив брови, спросил молоденький милиционер, останавливая меня. — Тебе кого надо?
Я растерянно смотрел, не зная, что ответить. Но, на мое счастье, в ту минуту тяжелая дубовая дверь распахнулась, и на пороге показались Леон Георгиевич и дядя Серго. Они вышли, поддерживая с двух сторон молодую женщину, — она обвисла у них на руках и рыдала тяжело и страшно. Казалось, вот-вот упадет.