Читать «Голос друга» онлайн - страница 12

— Нужно лучше питаться, мэтр Тибо! — строго сказал он сам себе, вытирая рукавом со лба холодный пот. — А вы, сударь, второй день ничего не ели!.. Даже, пожалуй, третий, — с того самого дня, когда, излишне погорячившись, вы изгнали Иветту, этого ангела-хранителя, со своего чердака!..

Он плотнее закутался в плащ и, пошатываясь, побрел дальше. Он шел к своему другу художнику Антуану Декаву, жившему, как и он, в мансарде старого дома, населенного беднотой.

Декав был старше поэта лет на пять-шесть. Первый из числа немногих «добрых людей», приветивших Тибо, он случайно встретил его в каком-то кабачке, заинтересовался одиноким юношей, одарил его дружбой, ввел в свой круг. Это был круг передовой, талантливой молодежи, поклонников и последователей блестящей плеяды философов-материалистов — «просветителей», совершивших подлинную революцию в умах, предшествовавшую сокрушительной ломке старого, прогнившего строя.

Случалось, Декав доставал Тибо работу переписчика или просто по-братски делился с ним своим скудным заработком.

Поднимаясь по темной вонючей лестнице, Тибо уже на площадке второго этажа услышал, как весело свистит художник в своей мастерской.

К двери, ведущей в нее, был прибит кусок загрунтованного картона с надписью, сделанной яркой, как кровь, киноварью:

«Аристократам, попам и кредиторам вход запрещен».

Под надписью угрожающе скалился череп с перекрещенными костями.

Антуан Декав, коренастый, широкоплечий, стоял с потухшей трубкой в зубах у мольберта, загромождавшего тесную, заставленную пыльными подрамниками комнату. Свирепо нахмурив густые черные брови, засучив рукава на волосатых руках, он взмахивал кистью, как саблей.

Белый гипсовый Зевс с отбитым кончиком носа неодобрительно, даже брезгливо смотрел из-под нахлобученной на его тугие завитки волос широкополой шляпы художника на картину, над которой тот трудился. Подумать только, что рисовал этот черноволосый сумасброд! Вместо пользовавшихся успехом картин, на которых томно улыбались прелестные маркизы и грациозные нимфы, он намалевал грубых, подвыпивших мужланов, лихо отплясывающих возле деревенской корчмы! Зевсу, конечно, было невдомек, что своим учителем молодой художник считал превосходного старого мастера из Нидерландов Питера Брейгеля, прозванного «Мужицким»…

Увидев Тибо, Антуан Декав бросил кисть.

— Ба! Дружище! — заорал он, разевая огромную пасть, заросшую кудлатой бородой. — Какие черти принесли тебя в такую рань?

— Она окончена, Антуан! — слабым голосом проговорил Тибо, прижимая руки к груди.

— Ах, разбойник! — рявкнул художник. — Входи же, что ты топчешься у порога? Книга закончена! Ого!.. Почему же в этом проклятом Вавилоне не стреляют пушки, не трезвонят колокола? — Он протянул поэту руку.

Тибо не ответил на приветствие друга. Бледный до синевы, он прислонился к стене, теряя сознание.

Декав обнял его, помог дойти до кровати.

— Наверно, забыл, когда ел в последний раз! — ворчал он. — Кожа да кости! Ох, уж эти мне философы! Нянька нужна тебе, дорогой мой гений!