Читать «КУРОПАТЫ: СЛЕДСТВИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ» онлайн - страница 9

Сына ее тоже записали в «контрреволюционную террористическую организацию, занимающуюся вредительской подрывной деятельностью». Меньше, чем через два месяца после ареста его приговорили к смертной казни и сразу после суда, в тот же день, расстреляли.

В. Лейзер:

— В этой же шестнадцатой квартире, если ты помнишь, Зося, жили Шестаковы. Павел Петрович и тетя Эмма, жена его. Она еще с акцентом говорила — латышка была по национальности. С их сыном Вадимом мы почти одногодки, в осоавиахимовский кружок ходили вместе, ворошиловские значки получили.

Павла Петровича забрали, кажется, раньше, чем Коника, зимой тридцать седьмого. Держали под следствием месяцев десять. Расстреляли только в сентябре. После реабилитации стало известно, в чем его обвиняли. Оказалось, что всю сознательную жизнь он боролся против партии и Советского правительства за отторжение Белоруссии от Советского Союза и создания самостоятельного буржуазного Белорусского государства. Работая заместителем наркома просвещения, а затем директором Белгосиздата, вместе со своими единомышленниками протаскивал в учебные пособия буржуазную идеологию. Он участвовал также в создании боевой террористической группы, которая должна была убить Ворошилова, когда он приезжал на маневры, но почему-то не осуществила свой злодейский замысел. Сейчас подобные обвинения кажутся нам дикими, нелепыми! А тогда они вызывали гневные бури в газетах, и большинство людей им верило.

С. Червякова:

— Никогда не забуду, какая отборная ругань обрушилась с газетных страниц и по радио на моего отца незадолго до его самоубийства и продолжалась еще долго после похорон. Вместе с Голодедом, Уборевичем, Бенеком его зачислили в шайку шпионов, провокаторов и убийц, которым, как говорилось в многочисленных резолюциях митингов трудовых коллективов, «нет места на свободной советской земле». В. Ф. Шарангович, тогда первый секретарь ЦК КП(б)Б (до тридцать четвертого года он жил в вашей квартире, Вальтер), на XVI съезде Компартии Белоруссии гневно заклеймил как врагов народа многих своих недавних соратников и друзей. В заключительном слове, явно намекая на отца, который застрелился в перерыве между заседаниями съезда, обаятельный и всегда такой милый Василий Фомич сурово заявил: «Ни самоубийства, ни земное шипение всей этой сволочи из-за угла не могут поколебать наших рядов. Всех этих гадов мы уничтожим».

Он не знал еще тогда, что через полтора месяца его самого вызовут в Москву, арестуют и начнут «репетировать» с ним одну из второстепенных ролей в показательном процессе «антисоветского правотроцкистского блока», где на авансцене были Бухарин, Рыков, Томский и некоторые другие видные деятели партии.