Читать «Свадебный отбор. Замуж за врага» онлайн - страница 188

Мои попытки уговорить его подать апелляцию отец методично пресекал, продолжая настаивать, что отбывает наказание справедливо. Я приезжала к нему каждый месяц, и по распоряжению господина Мак-Грэгора меня пускали сюда: в уставленную холстами светлую мастерскую, совершенно непохожую на тюремную камеру. Папа никогда не покидал это помещение. Ему приносили еду, инструменты и прочие вещи, допустимые при мягком режиме содержания заключенного.

Меня, будто одну из этих вещей, к нему тоже приводили. Но мы никогда не оставались наедине — один из охранников при наших свиданиях безмолвной тенью стоял у двери и, подозреваю, потом бежал докладывать каждое услышанное слово своему начальству. Папа для Мак-Грэгора был золотой жилой, упускать которую этот господин не желал.

Хм… а не потому ли на нас тут волком смотрят? Если Вельский сможет убедить моего отца в его непричастности к смерти родителей Марка, дело могут заново открыть, и хозяин Эвергрейса потеряет альтернативный источник дохода, который открывает перед ним гораздо больше дверей, чем занимаемая должность. Какой аристократ захочет видеть на своем приеме главного тюремщика, а коллекционера и мецената, позволяющего великому мастеру творить даже в тюремных застенках, — очень даже. Имидж и репутация — как много значат эти слова!

— Мариэлла? — Папа удивленно моргнул, будто выпадая из транса. С кисточкой в руках и следом от синей краски на лице он был таким забавным, милым… и таким родным. — Уже конец месяца? Я что-то совсем потерялся во времени, — рассеянно улыбнулся он, не обращая внимания ни на охотника, стоявшего рядом, ни на охранника в серой тюремной форме с бейджиком и нашивками, характерными для служащих тюрьмы Эвергрейс.

— Пап, я так соскучилась, — подойдя к отцу, обняла его, рискуя испачкаться в масляной краске, которая была не только на щеке, но и на его одежде. — Вижу, ты весь в творчестве, — оглянулась, отмечая прибавление среди полотен.

— Как всегда, Мари, как всегда, — покивал он, все так же улыбаясь. Немного растерянно, будто его насильно вырвали из привычного мира, и он никак не мог сориентироваться. Впрочем, так и было. — Хочешь посмотреть портрет мамы? — спросил он, оживая. Когда речь заходила о живописи, папа менялся.

Его карие глаза начинали блестеть, плечи расправлялись, а на губах появлялась довольная улыбка. Отец заслуженно гордился своими шедеврами, не отдавая отчет тому, что в раскрутке его имени большую роль сыграли убийства, в которых он признался, и начальник тюрьмы, взявший над ним шефство. Хотя талант у папы действительно был. Еще какой!

— Очередной? — притворно удивилась я, привычная к таким новостям. Хотя бы одна картина из двадцати всегда была посвящена маме. А то и две-три. Он меня так часто не рисовал, а ее — постоянно. Тосковал по ней или испытывал чувство вины — не знаю.