Читать «Свадебный отбор. Замуж за врага» онлайн - страница 187

Утром…

Тюремный корпус Эвергрейс, серой махиной возвышавшийся посреди Янтарного озера, встретил нас мрачными взглядами охранников, с подозрением следивших за каждым нашим шагом. И вроде пропуск был в полном порядке, да и меня тут давно уже знали, но… я кожей ощущала напряжение, витавшее в воздухе, будто мы не проведать отца явились, а организовать ему побег. Наверное, причина такого отношения крылась в Вельском и его даре сирены — местные служащие опасались ментального внушения.

С другой стороны, с чего бы законнику такое творить? Не из любви же ко мне, правда? Или все же из-за нее? Метки на наших руках с ночи не прекращали светиться, подтверждая консумацию брака. Наверное. Во всяком случае, именно так я предположила, но альвенги, которым мы написали письмо с вопросом, нас проигнорировали. Утро, не считая этих косых взглядов, сверливших спину, выдалось вполне благоприятным.

Не то чтобы я выспалась… но уставшей точно себя не чувствовала. А вот полной сил — да. У меня будто крылья за спиной выросли. Энергия била ключом, и Аметист, личность которого мы до сих пор не выяснили, больше не пугал. Скорее, раззадоривал, пробуждая азарт охоты. Мне надоело чувствовать себя жертвой, и я была полна решимости изменить правила этой игры. Но прежде чем разбираться с проблемами настоящего, следовало прояснить кое-какие моменты из прошлого.

Нас под конвоем проводили в папину мастерскую, которая была и его камерой тоже. Просторная комната в корпусе для элиты, как тут называли заключенных, получавших разные привилегии. Кто за сотрудничество с гвардами, а кто и за дружбу с начальником тюрьмы, как мой папа. Отношения эти зародились далеко не сразу. Сначала отец делил узенькую клетушку с соседом, и из удобств там была только уборная за ширмой. Папа делал наброски мягкими карандашами, изобретенными специально для заключенных и душевнобольных, чтобы предотвратить членовредительство. Даже деревянной палочкой, как показывала практика, люди умудрялись наносить себе смертельные раны.

И вот однажды папка с рисунками попала на стол к начальнику тюрьмы, а не ко мне, как обычно. И господин Мак-Грэгор увидел в папином творчестве тему, которую начал активно раскручивать, поощряя художественный талант заключенного, осужденного за двойное убийство на почве страсти. Это стало отличным пиар-ходом, и вскоре работы моего отца начали пользоваться большим спросом. А он раздавал картины направо и налево, обогащая и своего высокопоставленного покровителя, который перевел его в одиночную камеру, откуда открывался чудесный вид на берег озера.

Решеток там не было — на окнах в современных тюрьмах стояли прошитые магической сетью сплавы, внешне похожие на обычное стекло. Бело-золотое мерцание внутри него видели только маги. Такие, как мой отец. Но его и это вдохновляло. Краски, кисти, холсты… у него после переезда на новое место было все! И никто больше не опасался, что он воткнет себе в шею карандаш или вскроет вены пером. Папа за эти семь лет заслужил репутацию спокойного и очень вежливого заключенного, которого, если не любили, то точно уважали. А как иначе, если он под крылом у начальника тюрьмы?