Читать «Терская коловерть. Книга первая.» онлайн - страница 65

— Ну как же, нана, знаю. Мне дядюшка Чора, да будет он в раю, рассказывал, как ты с узелком стояла в сенцах, а отец ночью открыл дверь, посадил тебя на коня и увез насильно к знакомому казаку в Курскую.

Тут уж Даки не выдержала, рассмеялась:

— Ах ты, язва, раскололась бы твоя голова на части! С матерью разговариваешь, как со своей Дзерассой.

Вспомнив, что смеяться сегодня нельзя, нахмурилась, попробовала надеть найденное кольцо на палец — оно застряло на распухшем суставе. Вздохнув, взяла руку дочери, надела колечко на безымянный палец:

— Тебе дарено, ты и носи. А почему сразу не взяла, на землю бросила?

Сона сдвинула к переносью узкие черточки бровей, досадливо куснула губу:

— Он в Моздоке казачку целовал, Ольгой зовут.

— Откуда знаешь?

— Дзерасса видела вечером, как во дворе с ней сидел, обнимал. Зачем тогда на меня глядит, туфли шьет, кольцо дарит? — и Сона вновь залилась горючими слезами.

Какая же мать выдержит, видя горе родимой дочери?

— Ох-хай! Доля наша бабья горькая, как полынь в степи, — обняла руками за шею милое чадо, прижала к груди, захлюпала, словно сама перенеслась в далекую юность, когда взбалмошный Данел разрывал, бывало, сердце на части, танцуя лезгинку с ее подругой Фатимой.

Прервал плач отец семейства. Он появился перед своими домочадцами запыхавшийся, бледный, с дико вытаращенными глазами, без папахи и без дара красноречия. На вопрос жены, что с ним, он лишь махнул рукой, промычал что–то нечленораздельное и поспешно скрылся в хадзаре.

Мать и дочь, забыв про свои переживания, кинулись ему вослед. Непонятный страх сдавил ледяной рукой сердце, словно арапником хлестнул сзади по ногам.

Степан читал о библейском царе Агриппе, не вникая в суть написанного — до того все нелогично и запутано. Одно только его тревожило: книга была претяжеленная, и у него уже начали затекать руки. Переворачивая очередную страницу, не удержал — захлопнул книгу. «Тьфу ты, черт! Попробуй найди теперь, где читал. А собственно, какая разница?» Раскрыл наугад, ткнул паллием в строчки «Послания Иоанна-Богослова». «...И вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лицо его обвязано было платком. Иисус говорит им, развяжите его, пусть идет...»

Произнося последние слова, Степан невольно взглянул на «обвитого погребальными пеленами» и... словно паук побежал у него по спине от затылка к пояснице — покойник, открыв рот, насколько позволяла это сделать тугая повязка, намеревался зевнуть. Крылья носа у него при этом втянулись внутрь, кончики усов приподнялись кверху.

— Ой! — вскрикнула одна из женщин, выкатив глаза и прижав ко рту концы шали, и Степан понял, что попытка мертвеца открыть рот не померещилась ему. Он еще не успел до конца осмыслить этот антинаучный факт, как труп довольно заметно дрыгнул ногой, стараясь освободиться от ленточных пут, чем вызвал вокруг себя оживление, подобное тому, которое может вызвать гюрза, шмякнувшись с древесной ветки в круг отдыхающих путников. Когда же мертвый, свалив на пол горящую свечу, поднял руку к подбородку и взялся за ленту, вопль ужаса вырвался из толпы, и в следующую секунду в дверном проеме образовалась пробка — так велико было желание у каждого лишить этого беспокойного покойника своего общества.