Читать «Терская коловерть. Книга первая.» онлайн - страница 133
Анатолий Никитич Баранов
— Маловато вроде, да и плесенью, кубыть, припахивает, — говорила она, перебирая скрюченными пальцами хлопчатобумажное полотно, расписанное зловещими символами смерти: черным распятием и такого же цвета черепом с перекрещенными костями.
— Да что ты, мать! — всплеснул пухлыми руками кругленький галантерейщик — Как на вас шито. И пахнет вовсе не плесенью, а ладаном. Ведь не к венцу идти тебе в ем, а на суд божий. Бери, родненькая, пока не поздно. Сказано: «Не знаем ни дня, ни часа кончины нашей», сегодня живал, а завтра — курлык... и в райскую кущу!
— А чего там написано? — ткнула старушка пальцем в черную надпись, протянувшуюся славянской вязью под оскаленным черепом между плачущей богородицей и Иоанном Крестителем.
— «Помяни мя, господи, во царствии твоем», — прочитал услужливый продавец, и даже слеза заблестела у него в глазу от избытка чувств. — Бери, матушка, не раздумывай. Последнее осталось. Специально для тебя берег — не продавал, сколько уже просили.
Старушка долго перебирает руками жуткое полотнище, смотрит его на свет, пробует на крепость.
— Скольки же оно стоит?
— Дешевше грибов: полтора целковых. С других по три брал. Тебе уж так, по доброте душевной. Прикажете завернуть?
— Погоди чуток... дорого, сдается мне.
— Гм, «дорого», — повторяет в раздумье продавец. — Тебе бы совсем задарма, да? Дорого, мать, да мило, дешево, да гнило. Этому же материалу и сносу не будет. Ты только представь себе: заявишься на Страшный Суд в полном парате. «Дорого»... — снова повторил обиженно купец. — Зато не придется хлопать глазами от стыда перед господом-богом, когда придешь к нему в таком ангельском одеянии. Ну, уж так и быть, еще полтинничек уважу.
Старушка шевелит провалившимися губами, еще раз смотрит ткань на свет, примеривает ее по своему росту, прижав верхний край к груди подбородком.
Степан почувствовал, как у него при виде этого зрелища побежали по спине мурашки.
— Ой, мамочки! Страсти какие! — раздался сбоку женский возглас. Степан повернулся и увидел расширенные, от испуга Ольгины синие, как предзакатное весеннее небо, глаза. Сразу вспомнилась пасхальная ночь и дырявая беседка из нераспустившегося винограда, и короткий жгучий поцелуй юной казачки. Похудела с тех пор, под глазами тени появились, но по-прежнему хороша.
— Здравствуй, Оля, — улыбнулся Степан. — Чего ты так испугалась?
Ольга вспыхнула горячим румянцем, зачем–то провела ладонью по губам и стала развязывать и завязывать бахромчатые концы платка.
— Поневоле спужаешься, — проговорила она хриплым от волнения голосом. — Чертова Горбачиха: нашла чего примеривать — неначе смерть. А ты чего здесь делаешь? — спросила сдавленно.
— Да так, по хозяйственным делам.
— А жена твоя тоже здесь?
— Дома осталась.
Ольга начала успокаиваться. Румянец на щеках сменился бледностью. Вспыхнувшие было радостью глаза потухли, словно синим дедком затянуло оттаявшие на солнце озера. Шагнула к чужому мужу, горько изломив тонкую бровь, спросила задрожавшим голосом: