Читать «Терская коловерть. Книга третья.» онлайн - страница 181
Анатолий Никитич Баранов
— Ну уж и дониконианская? — возражает покупатель. — А сколько просишь?
— По своей цене отдам: сто целковых, благодетель.
— Сто целковых? Побойся бога! Лик–то потрескан и доска шашнем тронута, зрак мутный. Красная цена — четвертак.
— Не могу–с, благодетель, не могу–с, — прижимая руки к груди, сокрушенно качает головой продавец. — В кои годы господь послал такое сокровище — и отдавать даром? Лик как лик, древний, оттого и потрескался. Сам на него, благодетель, молюсь только по большим праздникам — в душевный трепет и умиление приводит сей дивный взгляд, а вы говорите: «Зрак мутный». Вдохновенный лик. Как можно четвертную за него предлагать?
— Мороженое! Кому мороженое? Сливочно–шоколадное! — раздается с другой стороны зычный голос молодого торговца с кадкой на голове, заглушая торг «дониконианского» шедевра, изготовленного третьего дня спившимся живописцем в одной из трущоб Хитрова рынка.
Звонкому голосу продавца мороженого, как геликон флейте, вторит монотонный голос владельца «панорамы» — фанерного ящика с линзой в стенке, поставленного наподобие фотоаппарата на деревянную треногу и накрытого рядном.
— Всего три копейки за сеанс! Спешите, православные, посмотреть «Смерть и воскрешение господа нашего Иисуса Христа». Желающие могут посмотреть и другие картины: «Нашествие Наполеона на Москву» или «Бой с белыми в Крыму» — все в дыму и ничего не видно. Агррромадная страсть! Имеются так же современные парижские красавицы–русалки — оччень поучительно…
Маленький, юркий, кривой на один глаз, он так и буравит толпу уцелевшим блестящим, как черная бусина, глазом. Свое фанерное детище называет «аппаратом», а себя — на европейский лад «маэстро».
К ящику подошел молодой рабочий в новой, с лакированным козырьком фуражке.
— Вам «Житие святого Евстафия»? — спросил маэстро.
— Не, давай русалок, — ответил рабочий, приникая глазом к смотровому отверстию, и тотчас заржал, как молодой жеребчик: — Ну и русалки, ха–ха!
— Учитесь, молодой человек, набирайтесь ума–разума, — проводил его маэстро напутственно.
Парня сменила старушка, пожелавшая посмотреть «Страсти господни».
— Сей момент, бабуся, только сменю программу, — одноглазый просунул под рядно сухую руку. — Наслаждайтесь божественным зрелищем, мамаша, дай вам бог здоровья.
Старушка, заплатив деньги, накрылась рядном, но не прошло и минуты, как она, плюясь, выскочила из–под него:
— Черт кривой! Чтоб у тебя вылез и другой глаз, сукин ты сын!
— Неужели перепутал? — владелец панорамы схватил себя за клинышек бороды. — Эй, бабка, вернись, я тебе сей час другую программу поставлю.
— Отвяжись, сатана! — бабка на ходу показала ему тощий кулак.
— Дядь, дай я за нее догляжу, — привстал на цыпочки сопровождающий моздокских гостей мальчишка–газетчик.