Читать «Терская коловерть. Книга третья.» онлайн - страница 150

Анатолий Никитич Баранов

Андрей спрятал монету за спину, отрицательно покачал головой:

— Не дам.

— У, змей… — бормотнул Кузьма и, смазав его пятерней по затылку, отошел прочь.

Андрейка заплакал, ткнулся головой в бабушкино предплечье:

— Чего он дерется?

Бабушка погладила его ладонью по волосам:

— Не плачь, чадунюшка. Видать, его самого мало седни драли, так он на других возмещает. Сколько разов тебе гутарила — не тронь мальчонку, — насупила Гавриловна брови в сыновью сторону. Степан тоже смерил его далеко не дружелюбным взглядом.

— А кто его драл, мать, не запомнила? — воспользовавшись предлогом, задал давно уже назревший вопрос Кувалия.

— А чего их запоминать? Свои, стодеревские: Ефим Дорожкин да Аким Ребров, чтоб ему сдохнуть. Это он меня искалечил, бандюга бешеный. А командовал ими осетин, что Прокопия моего… — тут Гавриловна всхлипнула, — кинжалом кончал. Писарем у нас был в правлении еще до войны.

— Микал? — вырвалось у Степана.

— Ага, Миколай, он самый, — подтвердила Гавриловна. — Пристал к Кузьме, как репей к собачьему хвосту: давай да давай золото. Какое золото? Откуда у нас золото? Атаман, грит, оставил после себя. Как же, оставил — рожна с немочью…

В хату вошел председатель стансовета Макар Железников, посочувствовал пострадавшим.

— Неужели бандиты наведались в станицу только для того, чтобы отобрать у Кузьмы какое–то золото? — спросил у него Степан.

— Насчет золота не знаем, а вот что хотели они захватить автомобиль с евоным шофером — это точно, — ответил Макар.

— Ольгу тоже зачем–то искали, — добавила Гавриловна. — Аким дюже грозился насчет ее.

В это время с улицы донеслось: «Стой, холеры!» и спустя минуту в хату вскочила Ольга, растрепанная, со сползшим на одну сторону полушалком, из–под которого блестела золотая серьга в виде скачущей во весь мах лошади. Растолкав собравшихся, подбежала к кровати.

— Живой! — крикнула радостно и, подхватив на руки мальчонку, прижала его к вздымающейся от бега и волнения груди. Потом уж разглядела Степана и всех остальных. Побледнела от неожиданности, когда увидела такие родные и вместе чужие глаза, упрямо изогнутые, словно вырезанные из мореного дуба, губы. Колдун проклятый! Хорош, как и прежде, даже не постарел, немного лишь взялись инеем виски, да пополнел в поясе. Все, что с годами накопилось в ее исстрадавшейся душе и мирно покоилось на самом ее дне осевшими один на другой пластами под толщей материнской любви и каждодневных житейских забот, вдруг всколыхнулось при взгляде на этого сероглазого кацапа.

— Ну, здравствуй, Андреич, товарищ командир, — проговорила–пропела она, приходя в себя после минутного замешательства. — Вот и свиделись, слава богу. К нам, значит, с разбирательством? Ну что ж, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Я ить и сама только на базаре от Трудковых узнала про энто дело. Покажи–ка, Кузя, сердешный друг, как они тебя увечили, — повернулась к стоящему рядом мужу. Кузьма переступил босыми ногами, смущенно ухмыльнулся и, неловко повернувшись, задрал на пояснице заскурузлую от грязи и крови рубаху.