Читать «Платонов тупик» онлайн - страница 84
Михаил Макарович Колосов
К Платону решил Васька больше не ходить. «Надо искать других людей, — решил он. — Где-то ж они есть, те, которые борются с оккупантами? Ну, в нашем районе с самого начала какой-то предатель выдал все подполье, а в других оно где-то наверняка сохранилось. Вон под Красноармейском, говорят, воинский эшелон под откос партизаны пустили. Значит, можно это делать? А то — спрятались в совхозе, чтобы и подозрения никакого на них не падало…»
А пока Васька изливал свою душу в стихах, клеймил в них фашистов, полицаев, разного рода изменников и предателей, холуев, немецких подпевал и шлюх. Забегали к нему иногда Иван Костин и Паша Шахова, слушали Васькины стихи, восхищались, и глаза у всех горели так, будто они уже одним этим так потрясли Германию, что ей и ввек не оправиться.
В это время на оккупированной территории в большом ходу были советские песни с новыми словами — и «Катюша», и «Синий платочек», и многие другие. Музыка та же, а слова иные, современные:
Васька тоже пристрастился переиначивать старые песни на новый лад. Написал на мотив «Спят курганы темные», прошла хорошо. Паша, как обычно, переписала слова, подружкам своим раздала — и пошла гулять песня.
Были в ходу в это время и песни, которые притащили с собой оккупанты — «Лили-Марлен», «Аккампанелла», «Розе-Мунд» и другие. Но особенно эти три. Первая — лирическая, немцы ее горланили на каждом шагу, а вторая — быстрый веселый фокстрот, и был он, кажется, даже и не немецкий, а итальянский, потому что под эту музыку всегда пелись шутейные слова:
Ну а макароны, как известно, любимая еда итальянцев, их и звали поэтому «макаронниками».
Васька сидел в горнице и мучился над пародией на «Лили-Марлен», ему очень хотелось сбить спесь с немцев и скомпрометировать эту столь популярную песенку:
Оставляя без изменений первые две строчки, Васька переиначивал последние:
Последняя строка понравилась: мол, фриц ее уж мертвый, напрасно ждешь его, Лили-Марлен, а вот третья — не получалась. Грыз карандаш, искал мучительно слова — и вдруг слышит Платонов голос:
— Здравствуй, сестра…
— О, Платон! Здравствуй. Что это ты надумал к нам в гости прийти? — встретила его радостно Анна.
— А что, нельзя?
— Почему ж нельзя? Просто уж отвыкли от гостей и не ждешь никого, поэтому и удивительно.
— Хозяин дома? — спросил Платон с мягкой иронией в голосе.
— Какой хозяин? — не поняла она, но быстро догадалась: — А-а… Вася? Сидит вон там, сочиняет что-то… Я думаю, что он досочиняется до беды. Узнают — за это ведь по головке не погладят? Хоть бы ты его урезонил.