Читать «Платонов тупик» онлайн - страница 114

— Я могу и совсем уйти, — сказал Платон.

— Ну во! Видали? — хлопнула Груня руками себя по бедрам и ушла к Анне на кухню.

Платон постепенно успокоился, за столом участвовал в общих разговорах и даже пытался шутить.

Это была последняя встреча Гурина с Платоном, после которой они расстались на долгие годы. После этого Гурина самого жизнь вдруг взяла в оборот и стала испытывать не прочность: работа в одном месте, в другом. Взлеты, падения, снова взлет… Женитьба — одна, другая… Переезды из города в город… Словом, жизнь как жизнь — засосала, затянула, завертела. На родину ездил все реже — друзей там не осталось, дядья и тетки постарели, двоюродные братья тоже, да и сам он уже давно не тот — побелел, как лунь, отяжелел. Связь держалась пока что лишь с самыми близкими — матерью, братом, сестрой. С другими, даже с Платоном, все оборвалось. Поначалу он, правда, посылал ему к праздникам поздравительные открытки, а потом и это прекратил: устал. А может, обиделся: Платон ни разу ему не ответил.

Как живет теперь Платон и жив ли — Гурин не знал. Слышал, что разъезд тот давно уже ликвидировали — проложили параллельную линию, что Платона отправили на пенсию, но он все равно с полустанка не ушел, живет там один, бирюком.

Живет… Может, и живет, а может, уже и нет…

37

С годами Гурин понял, что у человеческой жизни на все свое время, своя пора, которую ни перегнать, ни подтолкнуть, ни обойти никому не дано. Сначала — розовая пора открытий и познаний, потом счастливая пора любви, пора творения и действий, а потом наступает пора усталости, пора раздумий, оглядок назад и тоски по прошлому…

По крайней мере по себе Гурин чувствовал, что он прошел через большинство этих циклов и приблизился к последним. Все чаще и чаще он удивлялся, как быстро прошли годы. А они действительно сначала шли, потом летели, а теперь уже стали мелькать, как километровые столбы из окна скорого поезда. Все чаще ныло сердце по ушедшему, все чаще одолевала тоска по юности, все неодолимей тянуло в родные края, туда, где когда-то все начиналось, тянуло к истокам, к детству, будто он сможет оттуда начать все сызнова…

А так хотелось бы начать! Теперь бы он распорядился своей судьбой совершенно иначе, по крайней мере многое отбросил бы и гораздо бережнее относился бы ко времени. Можно и надо было жить энергичнее, время спрессовать до плотности «черной дыры» — вот тогда он оставил бы след после себя. А так — вроде и упрекнуть себя не в чем, но и гордиться особо нечем — заурядная обыкновенность. И взрыва, конечно, уже не будет, как бы он себя ни подстегивал, — время ушло. А жаль…

И он перебирал год за годом, искал, где, когда упустил он это время. И не находил. Мысль невольно перескакивала на других. Для сравнения чаще всего вспоминал Платона, кумира своего детства, пытался разобраться в его судьбе: где она сломалась, где его корабль дал течь — ведь такой махиной был этот Платон, крепкий, убежденный, уверенный. И вдруг…

Тянет Гурина на родину, хочется походить по теплой земле босиком, встретиться с детством, грызет надежда, что именно там найдет он ответ на свои раздумья. Да и мать давно не видел…