Читать «Платонов тупик» онлайн - страница 105

Мало-помалу утихомирился Платон, было в материнских словах что-то мудрое: потерпеть надо, пока разберутся… Должны разобраться. Кидаться такими, как он, тоже не больно разумно.

Успокоившись немного, Платон пошел к Ларионову насчет работы.

— Платон Павлович! — Ларионов радостно вскочил навстречу гостю, но тут же осекся и протянутую было руку для приветствия повернул к стулу. — Садитесь, пожалуйста. — И сам раньше Платона сел на свой стул, принялся перекладывать с места на место какие-то бумаги. Потом поднял глаза на Платона, сказал сухо: — Слушаю вас.

Увидев своего бывшего начальника, Ларионов поначалу растерялся — не знал, как вести себя, два чувства боролись в нем: привычка подчиняться Платону и торжество победы над ним, и он никак не мог решить, какому из этих чувств отдать предпочтение. Так эти два чувства и боролись в нем, пока он разговаривал с Платоном, и ни одно из них до конца так и не победило, хотя торжество все-таки вылезало наружу.

У Ларионова был вид старого интеллигента: холеное продолговатое лицо, тонкий длинный нос, и на носу очки в золотой оправе. Платону нравился в заместителе вот этот его внешний лоск — сам он простоват, среднего роста, толст, грубоват, сразу видно — из мужиков, но культурных людей уважал и где-то в душе немножко даже завидовал им. А Ларионов, по всем данным, был из хорошей породы, как легавая собака. И хотя в работе он бывал не всегда расторопен, Платон снисходительно прощал ему отдельные промахи, делая скидку на интеллигентность. «Тут вам помешала ваша деликатность», — говорил он ему мягко, стараясь не обидеть, не задеть тонких чувств Ларионова. К тому же Ларионов был старательным и исполнительным человеком, иногда его старательность походила на угодливость, но и тут Платон объяснял это чрезмерной воспитанностью…

— Да ты чего так-то? Испугался, что ли? Я ведь не прокаженный, — удивился Платон. — Мог бы и поздороваться…

— А я поздоровался с вами. Разве вы не слышали? — холодно возразил Ларионов.

— Слышал, — устало протянул Платон. — Выходит, куда конь с копытом, туда и рак с клешней?

— Я не рак, Платон Павлович! — обиделся Ларионов. — И… и давайте без этого… Без оскорблений.

— Извини, — глухо произнес Платон. Ларионов смолчал, и он продолжил: — Ты-то чего на меня волком смотришь? Ты ведь знаешь меня лучше других. А я каким был, таким и остался.

— Не знаю, — сказал Ларионов. — За это время много воды утекло.

— Ах вот как! — разочарованно протянул Платон.

— Ну а как же, Платон Павлович? Ведь вы почему-то не отправили семью со всеми да и сами почему-то до последнего тянули…

— И это тоже мне в вину? — удивился Платон. — Ну, теперь, выходит, ставь всякое лыко в строку — все сойдет? А ведь я действительно мог приказать тебе остаться до последнего эшелона, а сам уехать… — раздумчиво сказал Платон.

— Но почему-то не приказали? — с ехидцей спросил Ларионов.

— Опять намекаешь на предумышленность? А тебе не приходило в голову, что, может быть, жалея тебя и твою семью, может быть, любя или уважая твою молодость, твой ум, я не приказал тебе? Что я всегда был дураком. — брал на себя самое трудное, там, где можно было свалить на других, валил на себя. Всегда больше всего боялся, что мне кто-то бросит в лицо: «А сам?..»