Читать «Пока ты молод» онлайн - страница 2

Не копя сбережений на обратный билет, я повсюду в движении до конца своих лет.

Хорошая жизненная программа для писателя. Так пусть же она и выполняется!

Всеволод Кочетов

Нет в мире бытия прекрасней счастья жизни, — Как проживешь ее, так и пройдет она.

Омар Хайям

I

Воздух уже оттаивал, хотя еще стояли морозы и под ногами хрустел сухой слежавшийся снег. О приближении весны Федору Воротынцеву подсказывали и ревматические боли в ногах, нарастающие с каждым днем. Однако они были еще не настолько сильны, чтобы заставить его сидеть по ночам дома, когда вокруг села лают голодные лисицы, а косые русаки забегают в его собственный сад полакомиться мягкой корой молодых яблонь.

Поздним вечером, как только уснули жена и сын, Федор засветил висевшую на стене у печки керосиновую лампу, снял с толстого подпотолочного гвоздя двустволку, поставил ее в угол. Затем, прихватив веревку, вышел во двор и приготовил для ночной засады вязанку соломы. Вернувшись в избу и подойдя к печке, он запустил руку в картонный ящик, чтобы запастись на всю ночь сухим толченым самосадом.

То ли от шороха скребущих по дну ящика его пальцев, то ли от легкой табачной пыли, заползающей в нос, проснулся семилетний Сережа. Поднял взлохмаченную русую голову, оставив на подушке пятнышко теплой слюны, и посмотрел с удивлением и обидой на отца.

— А говорил — возьму… Хорошо, что я сам проснулся.

— Мне не хотелось тебя будить, — попробовал оправдываться отец. — Ну, ежели проснулся, обувайся, да потеплее.

Когда они вышли из избы, Сережа спросил:

— А куда мы пойдем? К прошлогоднему скирду, да?

— Нет, туда мы заглянем под утро. Там наши капканы. А сейчас — в бурты. Помолчим, Сережа, может — в саду зайцы…

Но зайцев в саду не оказалось. Тогда они быстро пошли по твердому непроваливающемуся белому полю к буртам. Минут через пятнадцать пришли на место. Короткой лопатой Федор углубил небольшую ямку, обложив края ее вынутыми снежными кирпичами. Сережа долго пыхтел возле вязанки: никак не мог справиться с тугим узлом веревки. Закончив свое нехитрое строительство, Федор сам развязал узел и выстелил соломой дно и стенки ямы. Повязали головы белыми платками и стали ждать. Долго сидели молча. Сереже становилось все холоднее, слипались глаза, и в душу начали закрадываться сомнения, но он боялся их высказать вслух. «Сам же напросился, теперь терпи», — успокаивал он себя.

Его размышления прервал глубокий, близкий к стону вздох отца. Он повернулся и увидел, что отец, сжав руками левое колено, слегка покачивается. Заглядывая ему в глаза, Сережа с тревогой спросил:

— Папашка, чего ты, а? Может, тебе надо домой?

— Ничего, сынок. Так, мелочь… Пройдет… — вдруг он насторожился и схватил ружье. — Тише, лиса.

Лиса взбежала на небольшой пригорок, остановилась, задрав вверх узкую морду. Наверно, до ее тонкого нюха долетели дальние запахи деревни. Лунный свет переливался в ее гладкой холеной шерсти.