Читать «Пока ты молод» онлайн - страница 101

Даже когда Ежи Хвылицкий рассказал ему о другой статье Вершильского, отвергающей социалистический реализм и являющейся как бы предвестницей предательства ее автора, Сергей все еще не мог осмыслить случившееся. Ему вдруг захотелось увидеть Железина и Куталову, потрясти перед ними всей этой грязной стряпней их бывшего приятеля. Но ему сказали, что те уже сами читали и, кажется, подали заявления о переводе их на заочное отделение.

Вот тогда-то Сергей с неудержимой гадливостью и ожесточением вышвырнул за окно небольшое зеркало, оставленное ему Вершильским, когда тот переходил из общежития в комнату, которую отвела ему дирекция института в городе. Затем он достал из чемодана журнал, отыскал поэму Вершильского в своем переводе. «Мы тоже вышли из народа» — этот подчеркнуто нахальный перифраз революционной песни привел его в ярость. «Окончательно и бесповоротно все вот такие, как ты, вышли из народа. Боже мой, как же я не уловил тогда эти хамские оттенки в первой строке! А может, не только в первой?.. Да ну его к дьяволу!» — чуть не прокричал Сергей, и вырванные, скомканные страницы полетели следом за зеркалом.

Хмурясь, то сжимая, то расслабляя кулаки, он долго еще ходил по комнате…

О своем намерении поехать в Египет он не сразу рассказал друзьям: перед глазами то и дело вставала мать. Он знал, что для нее будет нестерпимым чувством даже подумать о возможности такого поступка ее сына, на которого она перенесла всю свою материнскую любовь после гибели Василия. Первым, кому он сказал об этом, был Борис.

Они шли в шумной студенческой колонне, поднимающейся вверх от Арбатской площади к Глазовскому переулку, в котором находилось в то время израильское посольство. Привыкшие только к праздничным демонстрациям, оба испытывали какое-то неведомое им раньше воодушевление, притом каждый понимал состояние другого. Борис не выдержал и толкнул локтем Сергея.

— Старик, здорово ведь все это, скажи?!

И тут Сергей как-то неожиданно даже для самого себя признался:

— А ты знаешь, Боря, я решил поехать туда.

— Откажут. Мне тоже. Потому как опять же мы с тобой необученные, — хладнокровно объяснил Борис.

Сергей несколько помолчал в раздумье. Хотелось возразить, но ничего веского не приходило в голову. Ему на помощь пришел сам Борис.

— Есть у нас, правда, в руках один выигрышный козырь, — он взял под руку друга. — И мы постараемся, конечно, использовать его до предела… Не перебивай — объясню сейчас. Две последние войны — это, может быть, не так и много, но с ними связаны некоторые блестящие традиции старого, доброго герценовского особняка. Ведь в самом начале и финской и Отечественной войн наш институт почти целиком уходил добровольно на фронт, не дожидаясь мобилизации. — Борис глубоко и мечтательно вздохнул. — Так нужно и объяснить в военкомате. Не вздумают же там ломать святые институтские традиции. У нас ведь не бывает ни одного значительного праздника без пятиминутного благоговейного молчания перед памятью светлых людей и поэтов, не вернувшихся в наш дом…