Читать «Цыганский роман» онлайн - страница 189
Владимир Наумович Тихвинский
— Я же сказала: дам вам краску! Дам. Но не много ли ты на себя берешь, Баня? Развел филиалы! Христос один, между прочим, даже бел апостолов лечил. А у тебя стало много всего, ой много! Опасно, ибо сказано в писании: «Не может укрыться город, стоящий наверху горы!» Или как у нас говорят: не высовывайся!
— Но сказано: «И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечник, и светит Всем в доме». Пусть светит.
— Один уже отсветил… — сказал Глазунов и вздохнул, точно сказка вдруг окончилась и началась реальная действительность.
— Это кто же такой будет? Терапевт, хирург, фельдшер? — поинтересовался профессор.
— Да нет. Не врач он. Не врачом был… — поправился Глазунов. — Телегин, Игорь Яковлевич. В бургомистрате все наши дела решал. Отличный был человек. Был… И ту первую партию пленных, которых вы нам из лысогорской тюрьмы прислали, кто уголовниками записал, если не Телегин?
Я тоже вспомнил, как он мне помогал и что на бирже он стоял рядом с профессором.
— Это такой… на уточку похожий? Ну как же, как же!.. — растерянно начал Дворянинов. — Был?
— Вот так вы и обо мне будете вспоминать!.. С трудом… — грустно сказал Борис Никифорович.
— Вы — врач, этих он помнит! — успокоила Серафима Георгиевна.
Я не вытерпел и спросил, может, профессор помнит тетю Галю. Оказалось, что помнил он не только ее, но и количество коек в кегичевском стационаре. Узнал, что погибла, перекрестился и сказал:
— Res sacra miser, как говорили древние, — страдание свято.
— Меня это тоже вскорости ожидает! — закряхтел Глазунов. — А что удивительного? Даже по вашему, профессор, писанию выходит, что зуб за зуб, око за око, кровь за кровь! Мы, извините, святого писания не учили, но я и то знаю, что ваш Христос сказал про меч, с которым в мир пришел.
— Да, люди жили аки звери. И что осталось бы от человечества, если бы не медики? Кстати, Иисус о мече говорил, но нигде его не применял. А вот сложнейших операций, проведенных в абсолютно неприспособленных помещениях и без инструментария, было черт знает сколько! Я бы мог их перечислять до второго пришествия.
— Не чертыхайся, Иван! — строго одернула мужа Серафима Георгиевна. — А рассказывать будешь до пришествия патрулей: комендантский час на носу. Так что тихо делайте свое дело, и светло будет в доме.
Потом Серафима Георгиевна выдавала нам краску: ровно столько, сколько сама посчитала, ни на грамм больше. И профессор подмаргивал нам своим единственным глазом:
— Ну молодец! Ну умница! Им дай волю: все растащат! Привыкли до войны государство доить. Теперь сами все добывайте. Сами. Так и станете настоящими хозяевами. А то: и это дай, и то подбрось, и тем обеспечь. Нас с Симой кулаками обзывают. Но только у нас вы все и получаете. А если б у нас ничего не было, где брали бы? А?
Обратно мы шли с Борисом Никифоровичем быстро — под гору, и бидоны, полные краски, уже не стонали, наоборот, от их тяжести тележка катилась быстрее. Теперь я сам видел и слыхал «старика» и вспоминал, что он говорил. Не все сразу. Потом уж припомнилось то, что я как будто пропустил в легенде об излечении…